временные коллапсы не остановили, а ты, значит, за коллапс прячешься?! Я тебе сейчас коллапс покажу!»
А если Зябликов придёт домой и вовсе без путёвки… На такое Пашке фантазии не хватало. Он обратился к вожатой:
– Записывайте меня в Тибет, товарищ Аникеева, я еду!
***
В соответствии с личным распоряжением председателя ОГПУ товарища Феликса Дзержинского в сентябре 1925 г. в Тибет была организована экспедиция в количестве 107 человек.
26 сентября Яков Григорьевич Блюмкин покинул столицу в сопровождении юного пионера, Павла Зябликова, сотни красноармейцев под началом пехотинца Пиюси и кавалериста Копенкина, некого профессора и девицы по имени Леннор с рекомендациями из кругов, приближённых к самому. Путь из Москвы до Тибета состоял из запаха пота, стука колёс и разговоров чайного свойства.
***
Тибет буквально кишел английской агентурой и Рерихами. Если с англичанами всё было понятно, то вот Рерихи вели себя в свойственной им манере. Имевшие тысячу тел, но единый разум и фамилию на всех, они упорно творили различные каверзы, чтобы усложнить жизнь в первую очередь себе, а во вторую – экспедиции. В одной деревеньке даже попытались прервать путешествие Якова Григорьевича силой, напав в количестве двух тысяч особей. Если бы не пулемёт, заботливо оберегаемый товарищем Пиюсей, атака потомков художника, писавшего картину своей же эгограммой, безусловно, оказалась бы успешной. В этой же деревне Блюмкин повстречал человека в синем халате, который обещал довести до ворот Шамбалы. Человек этот напоминал красного командира бурятского происхождения, выдающего себя за китайца. Доверия к нему было мало, но до ворот он довёл. Подробности этих событий были следующие.
Рерихи бежали прямо на пулемёт. Падавшие не вставали. Пули убивали их, как обычных людей, но смерть единичной плоти не могла потушить единый на всех разум. Пиюся припал у прицельной рамки, давая очередь за очередью. Один красноармеец следил за лентой, второй остужал машину колодезной водой по мере необходимости.
На правом фланге Рериховцы под прикрытием домов добрались до позиции экспедиции. Завязалась остервенелая, дичайшая рукопашная.
– Охватят, охватят же, гады, – бормотал Пиюся.
Спасения не было, лента кончилась, «Максим» замолчал. Пиюся поднялся во весь свой невысокий рост.
– Несите его!
Стремительно был вскрыт ящик. Комиссар поднёс к губам глиняную свистульку – всё, что осталось от великого красного командира Чапаева Василия Ивановича. Поднёс к губам и свистнул. Пустота только и ждала этого. В тот же миг она слизнула языком Рерихов, деревню, часть горного пейзажа, дорогу на Монголию, а взамен оставила пропасть с клубящимся мраком на дне. Свистулька стала пылью. Комиссар отдал пыль ветру. Из раздумий его вырвал человеческий голос, принадлежавший китайцу в синем халате:
– Здравствуйте, я доведу вас до Шамбалы.
