style="font-size:15px;"> – Смотри, смотри, Масай́ ма, там человечек, ее можно съесть, – говорит он.
В девственно-белой гриве темнеет прядь черных волос, а его нос такой плоский, что напоминает звериный.
– Выглядит аппетитно, Бра́йма, – отвечает с улыбкой тот, что поменьше, белый от головы до хвоста, с большими нежно-карими глазами. – Разделим ее пополам?
Я испуганно отшатываюсь, но Белорукая успокаивает меня с веселой усмешкой.
– Не волнуйся, алаки, Брайма и Масайма – травоядные. Они едят только траву… и яблоки, – добавляет она многозначительно.
Растерянно мигаю, затем поспешно достаю из мешка два яблока.
– Ох, вот, это вам. – Подхожу ближе и медленно, осторожно протягиваю их нависающим надо мной эквусам.
Жадные длинные пальцы тут же выхватывают угощение у меня из рук.
– М-м-м, зимние яблочки! – восклицает Брайма, вгрызаясь в мякоть.
Неожиданно он совсем не кажется опасным – теперь он скорее похож на щенка-переростка, который просто поиграл в грозного пса.
Он – старший из близнецов, осознаю я, ведь, за исключением черной пряди и небольшой разницы в размерах, они как две капли воды похожи, оба прекрасны в неземном, потустороннем смысле, несмотря на мощное телосложение.
Белорукая с нежностью качает головой.
– Веди-ка себя повежливей, Брайма, – упрекает она эквуса. – Дека – наша попутчица.
Пока я хмурюсь из-за такого странного описания ситуации, Белорукая поворачивается к старейшинам:
– Ну и чего вы ждете? Поторапливайтесь.
Старейшины быстро выполняют что велено. В крытую повозку ложатся теплая одежда, несколько свертков с едой и фляг с водой. Все это занимает считаные минуты, а затем Белорукая помогает мне забраться внутрь и захлопывает дверцу.
К моему удивлению, среди мехов уже кто-то сидит: девушка моего возраста, с пухленькой фигурой, со столь типичными для северных провинций голубыми глазами и светлыми волосами. Она мне радостно улыбается из-под целого моря мехов, и у меня вдруг покалывает кожу, но совсем иначе, чем когда я впервые ощутила смертовизгов. Это почти как… узнавание.
Может ли она быть такой же, как я? Тоже алаки?
– Привет, – произносит она и дружелюбно машет рукой.
Она напоминает мне Эльфриду, застенчивая и пылкая одновременно. Только акцент другой, с плавными перекатами вверх-вниз, как говорят в самых отдаленных северных деревнях так высоко в горах, что добираться до них можно целыми неделями.
Я так ошеломлена, обнаружив другую девушку, что не сразу слышу звон. Подняв глаза, вижу, как к повозке приближается старейшина Дуркас – а в его руках кандалы. Белорукая уже сидит за вожжами, она бесстрастно наблюдает, как он с отвращением кивает в мою сторону.
– Эта – неправильная даже для алаки, – ядовито произносит старейшина. –
