style="font-size:15px;"> В ее голосе звучат странные нотки, но она избегает моего взгляда и суетится, болтая все веселее.
– Конечно, пара штришков не помешает… яркая ткань или что-то вроде этого. Но тут приятно, и даже очень. – В ее голосе слышится еще больше напряжения.
Опустив взгляд, я вижу, что ее руки так сильно сжимают юбки, что аж пальцы побелели.
И наконец-то понимаю.
Как и меня, Бритту заклеймили нечистой, вырвали из единственной жизни, которую она знала, и насильно втолкнули в новую и пугающую. Семья, друзья, даже деревня, в которой она выросла, теперь для нее потеряны. Впервые в жизни она оказалась в этом мире совершенно одна. И ей страшно. Как и мне.
Вот почему она всю эту неделю пыталась стать ближе, утешая меня, когда я просыпалась в слезах от кошмаров, притворялась, что не замечает, когда я без причины начинала кричать… Она не такая, как я, привыкшая к одиночеству, к ненависти… Ей нужно, чтобы ее приняли, чтобы она была частью общества. И сейчас единственное общество для Бритты – это я, связанная с ней демоническими предками и золотой кровью. Вот почему Бритта все время рядом, ожидая, что однажды я захочу шагнуть ей навстречу и поговорить.
Но я так погрузилась в собственные страдания, что ни разу этого не сделала.
Пытаясь с каждым выдохом отталкивать сгущающуюся тьму, я поворачиваюсь к Бритте.
– Трудно, должно быть, оставить семью, деревню, – шепчу я, робко начиная разговор.
Бритта удивленно бросает на меня взгляд, и ее подбородок дрожит.
– Да… но они ждут, когда я вернусь.
Она растягивает губы в сияющей, решительной улыбке, и эта маска делает все, чтобы скрыть блестящие в глазах боль и неуверенность.
– Как только я стану чиста, – заявляет Бритта, – я вернусь домой, в свою деревню. И тогда увижу своих ма и па и всех друзей.
Я молча киваю, не зная что сказать.
– Это хорошо. Хорошо иметь друзей.
– Нам нужно быть друзьями.
Бритта резко подается ближе, маска-улыбка отчаянно трещит по швам.
– Я знаю, ведь мы только встретились, – говорит Бритта, – и знаю, что после того что случилось, тебе трудно доверять кому-то, но путь до Хемайры далек, и я не хочу проделать его в одиночку. Ты единственная, кто понимает, каково это. Кто понимает…
Она протягивает руку.
– Друзья? – спрашивает Бритта, и ее лицо озаряют надежда и страх.
Опускаю взгляд, рассматриваю предложенную ладонь. Друзья… Что, если она меня предаст, как все остальные? Как отец, Ионас, старейшины… Что, если она меня бросит? Но нет, Бритта не из тех, кто меня изгнал и пытал, она – алаки, первая и единственная, кого я встречала.
И она нуждается во мне так же сильно, как нуждаюсь в ней я.
– Друзья, – соглашаюсь я, пожимая ее руку.
Бритта сияет, нетерпеливо придвигаясь.
– Я так боюсь отправляться
