Карл упал на колени и обнял ноги Маргариты, всхлипывая, как ребёнок, – Я ничего не сделал. Это не я, – продолжал он причитать, – Ты мне веришь? – Карл поднял на сестру полный слёз взгляд.
– Почему? Почему? – с болью и обречённостью в голосе спросила она, глядя в его затуманенные глаза.
– Это она, Марго. Клянусь тебе, – Карл хватал её за руки, буквально повиснув на ней всем свои весом, всё ещё продолжая захлёбываться рыданиями.
– Ты выдал им Генриха? – едва слышно спросила Маргарита.
– Нет, я приказал привести его сюда, чтобы защитить. Они пришли потом, – он заламывал руки и размазывал слёзы по лицу.
– Пойдём со мной, – Маргарита помогла брату подняться, – обопрись на меня.
– Нет, не надо… Мне страшно, – Карл пытался извернуться и вырваться из её рук.
– Пойдём, Шарль, – мягко произнесла Маргарита, ведя его под руку.
– А с этим что будем делать? – полюбопытствовал Анжуйский, смерив Наваррского презрительным взглядом.
– Оставьте Генриха! Я не позволю его трогать, – Маргарита посмотрела на мать, потом на брата Карла, ища в них поддержку, – Он член нашей семьи. Это чревато несчастьем!
– Он же предводитель. Нужно всех убрать, – вступил в разговор Алансон, кивнув в сторону Генриха.
– Я не позволю его трогать! – Маргарита выпустила из объятий брата и села возле Генриха Наваррского, взяв его за руку, – Если хотели его убить, надо было раньше это сделать. Сейчас поздно! Вы нас обвенчали перед Богом. Он мне муж, а тебе брат!
– Он не хочет отречься, – пожал плечами Анжу.
– Я не позволю к нему прикасаться! – повторила Маргарита.
– По-прежнему отказываешься? Почему? – во взгляде Генриха Анжуйского был нескрываемый интерес, в каком-то роде даже азарт – так ли силён с своей вере король Наварры.
– Не настаивай, – покачала головой королева-мать.
– Теперь всё кончено. Протестантов в семье не будет, – возразил Анжу.
– Прекрати! – порывисто оборвала его Екатерина.
– Почему? – недовольно поморщился Анжуйский
– Пусть Марго займётся своим мужем, – ответила Екатерина.
– В эту ночь я познал ненависть, – Наваррский сжал кулаки до такой степени, что костяшки пальцев побелели, он весь дрожал от ярости и бессилия.
– А теперь учитесь лицемерию, – положив руку на плечо мужа, прошептала Маргарита так, чтобы только он услышал её, – Я на Вашей стороне. Я не хочу больше быть в стане палачей. Обращайтесь в новую веру. Главное, во что Вы верите своим сердцем.
– По ком звонят колокола? Ведь боле некого убивать, – с горечью заметил Наваррский.
– Отныне ты – король католической державы. Можешь этим гордиться, – обнял брата Анжуйский.
– Да, можешь
