Впервые почувствовав понимание, она сразу потянулась к уверенной в себе Наде всей душой.
– Ну ладно, ты не дрейфь. Тут нормально выживается. Главное – не давай себя в обиду. Это твой аккаунт? – она повернула к Леле экран телефона. – Я кинула заявку в друзья. Спишемся как-нибудь.
Надя улыбнулась и направилась к выходу. Леля смотрела ей вслед, а потом вдруг, подхлестнутая большим тоскливым чувством одиночества, спросила:
– А ты сейчас на урок?
Надя обернулась, положив руку на дверь:
– По идее, да, а что?
– А не хочешь кофе попить?
– Кофе… – Надя задумалась, потом пожала плечами. – Почему нет? Давай! Я знаю хорошую кофейню.
Они направились на первый этаж. Раздевалки десятого класса и одиннадцатого были в разных концах коридора, поэтому ненадолго им пришлось разделиться. Быстро накинув куртку, Леля поспешила к выходу из раздевалки и вдруг на кого-то налетела.
– Извини за то, что мы столкнулись, и предупреждаю, что грубить, как в прошлый раз, совсем необязательно.
Леля подняла голову и увидела Илью. Он тоже был в куртке и от него пахло сигаретами. Видимо, выходил покурить.
Смотрел он на Лелю равнодушно, а говорил будто бы даже с раздражением:
– И, кстати, у нас сейчас английский, если ты вдруг забыла.
Отвечать Леле не хотелось, она молча обошла Илью и продолжила путь к выходу.
В кофейне было пусто. Только сонный бариста лениво протирал чистые кружки.
– Да в этом городе не принято по кафе ходить. Папа как-то даже сказал, что здесь посещают только два места: работу и продуктовый, – сказала Надя.
Они сели за дальний стол у окна. Небо затянуло тучами, и в помещении царил холодный полумрак. Леля зевнула, а потом посмотрела на Надю. Она еще в туалете показалась Леле красивой, но при дневном, пусть и тусклом свете Надя оказалась невероятно прелестной. Миловидных лиц много, гораздо меньше уникальных в своей красоте. А Надя обладала таким необыкновенно узким, изящным разрезом глаз, что казалось, будто она всегда слегка хитрит, и приподнятые внешние уголки глаз создавали ощущение вечной полуулыбки на ее лице.
Бариста, молодой парень, принес две чашки кофе. Надя подождала, когда он уйдет, и негромко сказала Леле, кивнув на него:
– Как, наверное, погано понимать, что ничего большого и великого в твоей жизни уже не будет. Только какая-нибудь жена, дети, на которых вечно будут нужны деньги, а потом и старость.
Леля посмотрела на бариста. Лицо его не было злым, он пританцовывал под музыку, занимаясь чем-то за стойкой. Казалось, что впереди у него только хорошее.
– Да ладно, с чего ты взяла, – сказала Леля.
– Потому что я знаю этот город. Отсюда либо уезжают учиться в институт, либо остаются тут навсегда, хоть и тешат себя мыслью, что обязательно вырвутся. Каждый раз, когда вижу разочарованных жизнью кассиров в магазине, радуюсь, что у меня
