цвета полосы на груди, сам черный и такой грубой шерсти, что как репей колет.
– Но я хотел импортный.
– Импортный, импортный. Наш, грузинский.
– Сколько? – спрашиваю для приличия
– Тебе – тридцать пять.
– Нет, спасибо.
– Тридцать!
– Нет.
– Слюшай, двадцать пять, да?! – кричит спекулянт, но я уже практически во дворе, и только выхожу обратно на вокзальную площадь – еще один. И тоже – усы, аэродром.
– Слюшай, свитер надо?
– Импортный?
– Импортный, импортный!
– Ваш грузинский?
– Наш, грузинский.
– Нэт, нэ надо, – и к универмагу бегом.
Сморю – свитерки. Полушерстяные, но вполне пригожие.
– Девушка, – обращаюсь к блондинке в форменном халатике. Молчит. Повернулась поджарым задом ко мне и чего – то на стенке пустой изучает.
– Девушка, будьте любезны – ноль внимания.
– Так подойдете вы ко мне или нет?
– Не понимай, – не поворачивая головы, снисходит героиня "Лачплесиса"
– Ну, тогда я иду к директору
Только подошел к кабинету с табличкой «Администрация», оттуда – дама и на чистом русском языке интересуется: « Вам что, молодой человек». – «Да, вот, – говорю, – свитер хотел приобрести, а ваша сотрудница никак на меня не реагирует».
– Минуточку, – и чего – то на латышском продавщице моей неразговорчивой. Та огрызаться, но свитер, в конце – концов я заполучил. И вообще приоделся. Даже белые штаны типа джинсов у меня появились. Местного, рижского производства, но для Болгарии, полагал я, сойдет. Полагал, не опозорю могучую нашу Родину, а уж в родном городе я в штанах этих и вовсе первым парнем буду.
В августе. В Болгарию я должен был ехать в августе. А шел, 68-й. 1968 год – год не только «Красного Парижа», но и «Пражской весны» . 19 августа мы были в Москве.
Мы это группа из 30 человек, в том числе девушки. Девушки были прекрасны, и их было много. Что меня, скажу честно, порадовало. Зигзаги моей первой любви и семейной жизни привели, наконец, меня к мысли, вот в том рижском поезде и привели, что жить надо с Любовью, Надеждой и Верой…Короче, кто свободен в данное время. И еще на перроне родного города начал присматриваться к попутчицам на предмет вероятного адюльтера. Нет, я конечно же знал ( отдельное спасибо товарищу Аверьянову), что есть среди нас особой зоркости человек, на которого возложена священная обязанность довести по возвращению до соответствующих органов, кто и как себя в поездочке вел. Но пригляделся: почти все вели себя приблизительно так же как я. Хотя были среди нас и комсорги групп и даже курсов. Но и комсорги оглядывали контингент на предмет установления теплых и дружественных отношений с лицами противоположного пола. Да и своих же кадрить собирались – не иностранцев каких – нибудь. Ну я на стукача
