и понимаю, что есть способ за «оттудова» не платить.
«Depuis quelques jours je vis dans le silence… , – начинаю напевать, гипнотизируя приятеля.
«Шербурские зонтики». Мы сходили с ума по Женевьеве (Денёв там была совсем молоденькой), девчонки нашей группы по Ги (его играл итальянец Нино Кастельнуово). И все вместе по сахарным мелодиям Мишеля Леграна.
– Игнат, ты перегрелся?
– Александр, вам никто не говорил, что вы чертовски похожи на Кастельнуово? Ну, просто одно лицо. Случаем, не кузен? Ну, так будете им!
– А почему не ты?
Потащил приятеля к витрине ближайшего гастронома. Мы отразились там в полный рост. Потертые джинсы, растянутый свитер. Это я. Элегантный, насколько позволяли тогдашние технологии фабрики «Большвичка», костюм, зонт – трость, выменянный у джазового меломана на пластинку «Дюка Эллингтона», выменянную на билет в московский театр «Современник». Это Саня.
– Ну, ты тоже можешь сойти за «ихнего». Хиппи там. Или клошара.
– Из-за клошара не станут устраивать международного скандала. А из-за директора франко-советского лагеря легко.
Сашка приосанился, я тормознул волжанку с шашечками. За штурвалом – молоденький татарчонок.
– Вот, – киваю на изображающего иностранца Кузю, директор франко – советского лагеря, я его переводчик, добрось до базы.
– Два конца, – кидает паренек коронную фразу казанских таксистов.
– Ты – комсомолец? – перехожу на конспиративный шепот?
– Ну?
– Завтра же о твоем возмутительном предложении станет известно в райкоме, горкоме, обкоме, а также ЦК ВЛКСМ И я не уверен, что с лишением тебя премиальных инцидент будет исчерпан.
– Садитесь, – сдался паренек.
Загрузились – беседу меж собою ведем. Разумеется, на французском.
– А спроси, – предлагает Шурик, – че дороги то у них такие раздолбанные?
– Товарищ – обращаюсь к таксисту, – месье смущен качеством дорог. Почему, спрашивает, они у нас такие раздолбанные.
– А уже, – встает на защиту отчизны паренек, – ремонтируют. Того и гляди начнут.
– Ну а машина, почему у него такая хреновая? – продолжает Саня, опять же по-французски.
Когда ГАЗ-21 начали выпускать? В 56-м? «Волга», которая нас везет, была если не из первой, то из второй партии точно.
Я перевел.
– Да вот, – зашмыгал парень носом, – ставлю ее на капитальный ремонт. А мне новую дадут. Обещали.
Минут, наверное, двадцать едем молча. В гору едем, начинается спуск.
– А зато, – нарушает вдруг молчание наш водитель, – длина этого спуска 3 километра.
Сашка ржет, не дожидаясь перевода.
Международный лагерь наши разбили в правильном месте. Берег Волги, сосновый бор. Бунгало симпатичные. Такие полубочки на сваях. Территория огорожена сеткой-рабицей,
