Кира, которую я знал, всегда была скромной и даже боязливой.
– Не смотри на меня так, очень тебя прошу, – добавила она.
И кто же из этих двух личностей был настоящей Кирой? Существо что-то промычало и, сделав шаг, начало падать. Видимо, ей было больно опираться на ногу, которую ударил капитан Вильям. Я быстро подхватил существо и крикнул:
– Эже… то есть Рыжий, помоги! Отведи нас к врачам, лекарям или кто тут у вас есть. Ее нужно осмотреть.
Вокруг раздались смешки.
На лице Эжена за несколько мгновений отразился целый калейдоскоп эмоций: от легкой тревоги до дикого ужаса. Он тихо произнес:
– Ты не понимаешь. Ее не станут лечить.
Черт, да что здесь происходит?!
Я хотел разразиться гневной тирадой на тему жалости и банального человеческого сострадания, но, взяв себя в руки, произнес:
– Тогда, может, отведешь в комнату? Я не запомнил дорогу.
Я прекрасно помнил дорогу. Однако идти обратно нужно было точно не одному.
Эжен поколебался пару мгновений, но в конце концов, увидев, что капитан Вильям потерял к нам всякий интерес, кивнул и знаком показал идти за ним.
Мы шли по коридору медленно и осторожно. Встречавшиеся на пути новобранцы и кадеты либо вполголоса бросали какое-то «драконье» ругательство, либо же с презрением обходили нас стороной. Существо же старалось как можно меньше прикасаться ко мне и не поднимало глаз от пола.
– Как тебя зовут? Как ты себя чувствуешь?
Она молчала.
– Почему они на тебя напали?
По-прежнему тишина.
Когда мы добрались до комнаты, я усадил ее на свою кровать и попросил Эжена принести влажное полотенце – обтереть шерсть и одежду.
Затем я попытался осмотреть ее ногу, но она начала сопротивляться, дергая искривленными руками, будто пыталась что-то объяснить мне.
А затем она открыла рот и показала дрожащим пальцем на него. Вместо языка был обрубок.
– Это тоже… капитан Вильям?
Она помотала головой.
Я пошарил в тумбочке и нашел то, что успел прихватить в библиотеке, – блокнот с ручкой. Железные отмычки лежали там же.
– Ты умеешь писать?
В ответ она быстро закивала, неловким движением выхватила у меня из рук блокнот и написала:
Мне нельзя здесь находиться. Я вылечусь сама, не переживай. Справлюсь.
Я дочитал до конца, и в груди у меня что-то защемило. Сколько же раз она сталкивалась с таким обращением, если спокойно писала «справлюсь»?
– Где ты живешь?
Она написала:
Неважно. Здесь мне не место. Сейчас мне лучше уйти, чтобы у тебя не было неприятностей.
Эжен вернулся из душевой комнаты и молча протянул полотенце.
Она поспешно встала, не выпуская из рук блокнот и ручку. Потом, как будто вспомнив про них, быстро протянула мне, чуть не потеряв равновесие.
Я покачал
