заставила старика что-то чувствовать. Когда я смотрю на тебя – кажется, что ещё молод. Я вообще не ощущаю своей старости – такой же, как и ты, только оболочка скукожилась, – он нерадостно улыбнулся.
– У вас опыта больше…
– Но сердцем и разумом, – он положил руку на грудь, – я такой же, как и ты. Я всё ещё могу любить, хотеть, – он странно зыркнул на девушку, – желать чего-то, стремиться. А, как ты думаешь?
– Не знаю, господин, – она смотрела в пол, мечтая лишь о том, чтобы уйти.
– У меня к тебе предложение, – отчеканил он, – Я напишу завещание, в котором всё оставлю тебе, сделаю тебя хозяйкой дома. Ты будешь заведовать всеми делам, если хочешь – будешь сотрудничать с Австритой. Все деньги, всё наследие, дом, связи – всё твоё. Ты получишь богатство, о котором и мечтать не могла. Но, – он зыркнул исподлобья и немного помолчал, – ты будешь моей, так сказать, внебрачной женой.
– И что я должна буду делать, – упавшим голосом спросила она.
– Понятное дело: выполнять обязанности жены, – Палеос хищно улыбнулся. – Подумай, тебе такое и не снилось. Ты больше никогда в жизни не получишь такого предложения. Тебе иначе не выбраться из нищеты. Так и будешь ходить в драных платьях, которые мать штопает. А согласишься – хоть сюда её бери. После моей кончины, естественно, – старик пожал плечами.
– А если не соглашусь? – тихо, мрачно, но серьёзно поинтересовалась она.
– На нет и суда нет. Всем завладеет Линара. А тебя выпрут отсюда, когда я умру. А, хотя, наверное, и раньше.
– А как же Австрита?
– Ей ничего, – Палеос фыркнул, – она напыщенная дура, думающая, что всё в её власти.
– Но… она же управляет хозяйством.
– И без неё справятся, – Палеос раздражённо смотрел на Вигонию, ожидая ответа.
– Могу я подумать? – робко спросила девушка.
– Хорошо, – бросил он. – Завтра у тебя выходной, иди домой и посмотри на нищету, подумай, – он сделал особое ударение на предпоследнее слово, – А послезавтра скажешь.
Вигония вышла из комнаты Палеоса. Она прислонилась рукой к стене, тяжело дыша и с надрывами. Глаза защипало, и слезы сами полились. Девушка заткнула себе рот и села, свернувшись клубочком. На несколько минут замерла она в таком положении, ненавидя судьбу за то, что поставила перед таким выбором. Её трясло; «Никто, никто не может меня защитить», – думалось ей. Разум специально подкидывал бичующие фразы, доводя её до такой степени, что хотелось упасть и не вставать. Никто, казалось, не слышал. Через какое-то время она встала, медленно направляясь вниз: глаза и нос у нее были красные, опухшие, волосы всклочены. Девушка упала на кровать; в голове у неё бешено кружилось, вскоре она заснула тревожным сном, в котором видела пожар в родном доме.
Разбитая, без настроения, задумавшаяся, с утра поплелась она до дома, никого не замечая. «Я ведь всю жизнь, всё детство мечтала о том,
