Она неловко улыбнулась в ответ и подождала, пока те спустятся первыми, потому что ей захотелось расплакаться от благодарности этой немой, но много значащей для нее поддержки. Вигония подняла голову вверх, проморгалась, затем, выдохнув, пошла вниз. У нее немного появилось сил, поэтому она хотела сразу зайти в хозяйке, потом отнести кофе Палеосу. Но, дойдя до ее кабинета, почувствовала, как сердце сильно бьется, ладошки вспотели, и решила все-таки сначала пойти на кухню. Кухарка до сих пор не разговаривала с Вигонией, даже старалась не смотреть на неё, хмуря брови всякий раз, как девушка подходила. Это её горько обижало, из-за чего появлялось чувство раздражения.
Отнеся кофе и фрукты Палеосу, девушка опять спустилась вниз, чтобы передать слова Палеоса Австрите. Глубоко вдохнув, она постучалась в дверь. «Войдите», – отозвался строгий голос.
– Господин велел передать вам, что сегодня приезжает его друг, и вам нужно подготовить ужин, – сказала, переминаясь, Вигония.
– Я поняла. Иди, – сдержанно ответила Австрита.
Вигония вышла из кабинета, кивнув, и выдохнула. Морально это было сложно – выдержать на себе взгляд презрительных глаз, но она смогла. Процесс запустился: скрывая раздражение, хозяйка начала бегать и отдавать приказы убраться, принести, унести, приготовить то-то, то-то, прибраться. Вигонии выпала честь драить полы в столовой, что, в целом, было неудивительно, учитывая отношение Австриты к ней. Вигония это хорошо понимала и чувствовала нарастающее злорадство: собственный отец, хозяин поселения, не оставит ей совсем ничего. Хотя никто не знал, сколько придётся Вигонии терпеть унижения – может, она сойдет с ума раньше, чем станет хозяйкой.
Драила она полы одна, что дало ей время подумать. «В последнее время старик всё время лежит. Может, приболел… Но и славно, зато не пристает. Возможно, встреча с другом даст ему сил. Да и что за друг такой, почему так неожиданно и спешно? – рассуждала девушка, – И где, интересно, Ясмос? Его давно уже нет. А жалко… Но, наверное, у каких-нибудь родственников пережидает. Интересно, он бы поддержал меня? Хотя не думаю… И хорошо, что его нет. Хоть он не испытывает отвращение ко мне – не знает. А как отреагирует Латрий, когда вернётся?.. Какой стыд…».
Уже когда солнце окрашивало небо в багряные цвета, заливая комнаты сквозь окна оранжевым светом, на главную площадь подъехала тройка; в селении этом они проезжали редко, поэтому некоторые зеваки, проходящие мимо или смотрящие из окон, обратили на ее внимание. Три вороных коня, которых погонял кучер, по виду довольно приличный; карета, в целом красная, была украшена резьбой, колеса были большие, тоже резные; за занавешенными окнами не было видно того, кто внутри. Тройка остановилась; из кареты вышел один мужчина, хорошо слаженный и дорого одетый, с шикарными длинными волосами. Девушки, бывшие неподалёку, заприметили его красоту и обаяние.
Коней повели в конюшню, а приехавший, поправив одежду, пошёл в дом. Ворота ему открыл садовник, а в доме уже встречали хозяева – Астир с женой и Австрита.
