удивил всех, в том числе самого себя, тем, что делал свое дело. На первых вызовах он еще не мог положиться на врожденное чутье или опыт: охрана ратуши – не то чтобы известная школа компетентных детективов. Но чего ему недоставало в смекалке, он восполнял готовностью учиться. И ему нравилась работа – а главное, он почувствовал, что наконец-то в этом мире ему что-то подходит. На ранних вызовах Пеллегрини помогали Лэндсман и Фальтайх, а Данниген и Рикер готовили Черути, поделившись с ним своими делами.
Профориентация в отделе убийств – не самый сложный на свете процесс. Никаких справочных пособий нет – просто на первых вызовах тебя за ручку водит ветеран, а потом вдруг отпускает, чтобы ты пошел сам. Нет ничего страшнее первого раза на позиции старшего детектива, когда на асфальте перед тобой лежит труп, в тебе прожигает глазами дырки уличная шпана, а патрульные, медики и криминалисты гадают, знаешь ли ты хотя бы половину того, что должен. Для Пеллегрини переломным моментом стало дело Джорджа Грина из проджектов, когда в его группе никто не ожидал не то что ареста, а даже подозреваемого. Черути и Пеллегрини поехали на вызов вместе – но Черути на следующий день ушел на долгие выходные. Вернувшись в понедельник, он, походя, спросил, что нового по их делу.
– Оно раскрыто, – ответил Пеллегрини.
– Чего?
– Я арестовал на выходных двух подозреваемых.
Черути не верил своим ушам. Дело Грина было самым обычным – простое убийство из-за наркотиков, без свидетелей или улик. Учитывая, что вел его новичок, все ожидали глухаря.
Пеллегрини добился всего терпением и трудом – водил в офис людей и допрашивал часами. Скоро он узнал, что его хватает на долгие допросы – его выдержкой мало кто мог похвастаться. Пеллегрини в своем медленном лаконичном стиле мог три минуты перечислять, что ел на завтрак, или целых пять минут рассказывать анекдот о священнике, епископе и раввине. Может, таких, как Джей Лэндсман, это доводит до белого каления, зато для допроса преступников подходит идеально. Медленно и верно Пеллегрини постигал все больше нюансов работы и начал раскрывать львиную долю своих дел. Но еще он понял, что его успех имел значение только для него самого. Его вторую жену – бывшую медсестру из травмпункта – не смущала мрачность его работы с убийствами, но детали ее не интересовали. Его мать гордилась успехом сына лишь на словах; отец был для него целиком потерян. В конце концов, Пеллегрини пришлось смириться, что победу придется праздновать одному.
По крайней мере, он считал это победой, пока в том переулке не появилась мертвая Латония Уоллес. Впервые за очень долгое время Пеллегрини усомнился в своих способностях, уступил руль Лэндсману и Эджертону, позволил более опытным следователям прокладывать курс.
И это понятно: в конце концов, настоящий «красный шар» ему еще не попадался. Но смесь характеров и разных стилей только усилила сомнения. Лэндсман был не только громким и агрессивным, но и бесконечно уверенным в себе, и в любом расследовании становился его осью, притягивал к себе остальных детективов центробежной
