еле слышно отозвалась женщина.
– Мужа отравила?
– Отравила, – эхом откликнулась она.
– А за что?
Марья молчала.
– Ладно, – невозмутимо продолжал Сытин. – А чем травила? Где яд взяла?
Снова тишина.
– Степан! – чуть повысил голос Сытин.
Женщина вздрогнула.
– А? – в дверь просунулась голова Степана.
– Воды ей принеси.
– Так я уже!
Степан боком зашёл в допросную и поставил на стол кувшин и стакан.
Сытин поднялся из-за стола, налил в стакан воды и протянул женщине.
– Пей, Марья!
Марья схватила стакан и стала жадно, захлёбываясь, пить.
– Ей что, воды не давали? – строго спросил Сытин у Степана.
– Откуда же я знаю, Василий Михалыч? – пожал плечами палач. – Разве я могу один за всем уследить?
– Не травила ты мужа, Марья, – мягко сказал Сытин, когда Степан вышел.
– Отравила! – упрямо прошептала Марья.
– Он сам помер, – равнодушно продолжал Сытин, не обращая на неё внимания. – Заболел, весь высох. А потом помер. Так?
– Нет, отравила! – упрямо сказала женщина.
– Хочешь на виселицу? – спокойно спросил её Сытин. – А дети с кем останутся?
Женщина мелко, часто задрожала.
– Ох, и дура ты, Марья, ох, и дура! Испугалась, что соседи о болезни мужа узнают и дом сожгут, так? Чтобы хворь на них не перекинулась? Детей-то куда дела?
– Они дома, – глухо сказала женщина. – Старший за маленькими приглядывает.
– Ясно. Значит, слушай меня, Марья. Расскажешь мне, куда твой муж ходил перед болезнью, что делал. Подробно, всё, что вспомнишь. А потом пойдёшь домой, к детям. Поняла? Болезнь у него была плохая. Но не заразная.
Женщина с надеждой вскинула голову.
– Не вру, – строго сказал ей Сытин. – Но и ты меня не обманывай.
– Плотничал он. Когда работы не было – собирал в лесу мёд и продавал на рынке. А две недели назад пришёл без мёда. Сказал, что сильно устал, сразу спать лёг. А утром не встал.
– Куда ездил за мёдом?
– В Комариную чащу. Три дня в лесу пропадал. И вот, вернулся…
– Он старшего сына брал с собой?
– Брал иногда. А в тот раз не взял.
Марья беззвучно заплакала.
– А только всё равно я его отравила, – вдруг сказала она сквозь слёзы. – Он мучился очень, кричал, яду просил. Я и дала. Дети плакали…
– Ты этим своих детей спасла, – строго сказал ей Сытин. – И себя.
Он подумал и добавил:
– А, может, и ещё кого. Что мужу дала?
– Беладонну.
– Ясно, – разочарованно вздохнул Сытин. – Значит, беладонна их не берёт. Запомни, Немой!
Я кивнул. Ни хрена себе следствие!
– Степан! – снова
