на второй этаж и обратился к даме с председателю приемной комиссии, вопросом о моем поступлении в институт.
− К сожалению, у вас не хватило одного балла, − ответила она. − Приходите на следующий год.
− Мне и одного раза достаточно, чтобы поступить, − дерзко высказался я.
Вскинула брови, онра с удивлением посмотрела на меня.
− Вы свободны, молодой человек. Приходите в следующий раз.
− А это? − Я достал из кармана удостоверение инвалида Советской армии. В военкомате была такая форма для получивших инвалидность на службе в армии.
− Что еще?
Она взяла в руки протянутое мной удостоверение и изменилась в лице.
− Что же вы раньше его не показали? Вы по закону могли вообще не сдавать экзамены.
− Постеснялся, − пожав плечами, ответил я.
− Вы приняты, поздравляю, − пожала мне руку председатель приемной комиссии.
− Спасибо.
Я спустился во двор института.
− Ну, как? − спросила меня с сочувствием Ася.
− Все в порядке, приняли, − поделился я радостной вестью.
− Ух ты! И как это у вас получилось? Вы, наверное, из КГБ? − предположил парень лет двадцати – двадцати двух, теперь уже студент.
Я посмотрел на него, а он протянул мне руку для знакомства:
− Арсений Конецкий.
Началось обучение. Осень заигралась с природой пока еще теплыми днями. В столице как всегда жизнь бурлила. Прибалтика требовала отделения от «страны рабочих и крестьян». Новый глава государства, как оказалось потом, первый и последний президент Советского Союза Михаил Горбачев усиленно думал над тем, что делать, но, видно, так и не додумал.
Обманутые так называемыми демократами и либералами люди мечтали навсегда уехать в Западную Европу, в Америку, наивно, но всерьез думая, что их там ждут не дождутся.
Как-то на Пушкинской площади ко мне подошли люди с микрофонами в руках и попросили ответить на несколько вопросов.
− Что вы думаете о еврейском вопросе в вашей стране? − вглядываясь в мою простодушную физиономию, спросила въедливая девушка-репортер.
− О каком вопросе? − переспросил я.
− Еврейском, − девушка посмотрела на меня, как на человека с другой планеты. − Разве вы не знаете о притеснениях евреев?
− Нет, не знаю. У меня много друзей евреев, и все они живут прекрасно, многие даже лучше других.
− Это ваше личное мнение, но оно не соответствует действительности, − выдала свое резюме корреспондент.
− Не соответствует так не соответствует. Какое мне дело до того, кто как думает, − пожал я плечами.
− А как вы думаете, − не унималась она, − чем закончится дуновение свежего ветра свободы?
Не знаю почему, но я ответил так:
− Кровью.
− Чем-чем? − переспросила недоуменно она.
Я повторил и пошел по своим делам, думая о том, что неплохо бы отметить
