из заботливо прихваченных с собою кружек. Мишаня достал из кармана складной нож и нарезал яблоко на множество тонких долек. Потом развернул и порезал два плавленых сырка.
– Хорошо сидим! – подытожил я. – Давайте по второй.
Мы снова разлили вино по кружкам. Мишаня заботливо отложил пустую бутылку в сторону – её можно было сдать в магазин и получить пятнадцать копеек.
– Может, искупаемся? – предложил Севка. – Оля, ты как?
– Я без купальника, – ответила Оля.
– А давай голышом! – тут же загорелся Севка.
– С ума сошёл, обормот? – возмутилась Оля.
Насколько я понял, отношения у моих друзей складывались непросто. Севка изо всех сил ухаживал за Олей, но она отвечала ему только дружеским участием. Бедный Севка!
Вот что, – сказал я. – Вы посидите, а мне нужно ненадолго отлучиться.
– Куда? – немедленно подскочил Севка. – Я с тобой.
– Не надо, я быстро, – ответил я. – Через десять минут вернусь.
– Только не влипни там ни во что без нас!
– Постараюсь, – улыбнулся я.
Я поднялся по тропинке между дюн, снова прошёл в прохладной тени кривых сосен и вышел к тому самому немецкому дому. На верёвке возле крыльца сушилось бельё – детское, мужское и женское вперемешку. Я подошёл к двери и осторожно потянул на себя фанерную створку.
***
Апрель 997-го года, Гданьск
Взмахнув руками, мастеровой опрокинул кубок. Вода выплеснулась прямо на рясу Адальберта. И тут с места вскочил Бенедикт.
Одним ударом в ухо он свалил мастерового на пол.
Корчма угрожающе загудела. Потные плечистые люди с перекошенными лицами обступили стол епископа.
– Монахи наших бьют! – заорал кто-то.
В воздухе замелькали сжатые кулаки.
– Стоять! – бешено выкрикнул Бенедикт.
Глаза его горели сумасшедшим огнём, на лбу вспухла толстая жила.
– Стоять! – повторил он. – Вы на кого лаете, псы?! Это пражский епископ Адальберт! На виселицу захотели?
Быстрым движением Бенедикт выхватил нож и повёл лезвием перед собой.
Адальберт с Радимом тоже вскочили на ноги.
Сейчас эта толпа нас разорвёт, подумал епископ. Вот и судьба, Господи – невредимым пройти среди язычников и погибнуть от рук христиан.
– Да нам по…, что там за епископ! – пьяно крикнул рыбак, пропахший солью и рыбой. – Много вас, кровососов, развелось!
Под ногами толпы ворочался мастеровой. Вот он ухватился рукой за столешницу. Сейчас встанет – и всё, тут-то им и конец!
Дверь корчмы распахнулась, со всего размаху ударив о стену. Вбежали какие-то люди с плётками, с оружием наголо. Расшвыривая мастеровых по сторонам, они быстро расчистили себе дорогу к столу, возле которого стоял епископ.
– У-у, шваль! – зло выкрикнул передний
