align="center">Эпизод 6. Алиби Осла
Мама, повернувшись, зашагала туда, где я и мои подопечные находились десять-пятнадцать минут назад. Когда я подходил к железной дороге, оглянувшись, посмотрел на женщин. При свете с веранды их хорошо было видно. Они, то и дело протягивая руки в сторону леса, то есть к реке, что-то горячо обсуждали. Мама смело шагала в сторону зарослей, начинающихся где-то в трех сотнях метров от амбаров. В этих так называемых зарослях в свое время был яблоневый сад, его разбивали мой отец и дед Гасан из питомника. Отец, когда сажал эти деревья, смеясь, говорил маме: «Мужчина должен воспитать достойного сына и посадить хотя бы одно плодоносящее дерево». Мы в свое время сюда бегали за яблочками. Они были такие вкусные! Но потом в один «прекрасный» день вырубили этот наш яблоневый сад. Остались от деревьев только корни, торчащие в зарослях.
Не дойдя до зарослей, мама остановилась. На горизонте постепенно появлялась полоска рассвета. Да репродуктор на столбике неподалеку уже зашипел. На душе становилось немного спокойнее. Тем не менее не хотелось заходить в эти заросли. И на тот случай, если мама захочет загнать туда овечек, я решил ее предостеречь:
– Мам, там ведь ни черта не видать, везде коряги. Еще, не дай бог, ноги переломаем.
Мама, отходя подальше от этих зарослей, внимательно прислушивалась к издалека доносящемуся шуму реки. Чтобы нарушить тягостное молчание, я спросил:
– Мама, отчего же наши яблони срубили? Ведь яблоки такие были вкусные, деревья так жалко было.
– Знаю, сынок, знаю! – с какой-то горечью, грустью сказала мама, глядя на заросли. – Наверху, в правительстве, к сожалению, не все умные – придумали дурацкий закон. Ввели налог на каждое яблоневое дерево. А откуда у нас деньги, чтоб еще за дерево платить? И так концы с концами еле-еле сводим. А ведь налог не только на дерево. Вот вчера родилась ярочка, и нам за нее надо будет налог платить или же какого-нибудь барана вместо нее убирать.
В это время радио ожило: раздался гимн. И мама, и я от неожиданности вздрогнули.
– Я вот что думаю, – мама взяла себя в руки. – То, что ты видел в зарослях… Может, это был ишак?
Я подумал: «Что это она говорит? Какой ишак?»
Мама, увидев мое недоумение, объяснила:
– Чтоб налог не платить, дядя Сурхай из «Питомника» выгнал своего ишака. И вот этот ишак везде ходит, бродит, где попало пасется. Ну, может, то, что ты увидел…
Я собирался выразить ей свой категорический протест по этому поводу. Не мог сначала подходящих слов найти. Но когда нашел то предложение, что выражало мое оскорбленное чувство, уже было поздно. Кто-то торопливо и шумно шагал вдоль железной дороги со стороны реки. И, как бы зная, кто это может быть, мама быстро пошла в сторону железной дороги. Я не собирался от нее отставать. Тем более уже надо было собираться в школу. Поэтому и я, и мои подопечные побежали за ней. Тот, кто шумно шагал, поздоровавшись с мамой, поделился:
– Да,
