сам Пётр Николаевич. Он замер на пороге.
А потом встал перед Марией на колени, поцеловал руку и прошептал:
– Верил я, что вернёшься! Снилась ты мне, моя любовь…
Мария положила свою руку на затылок Полянскому и сказала:
– Я согласна стать твоей женой, Петя…
Пётр Николаевич поднялся с колен, подхватил на руки Марию и закружил её по комнате.
Евгенька смотрела на это всё со второго этажа.
Вечером отец постучался в комнату дочери. Та открыла.
– Лисонька моя, – начал Пётр Николаевич, – ты когда-то покинешь этот дом. Уйдёшь в свою семью. А я один оставаться не намерен. Полюбил я… Когда она пропала, думал, с глаз долой, из сердца вон. Ан нет…
Чувствую, как засыхаю без неё. Рук её не хватает, улыбки скромной, взгляда любимого… Нужна она мне больше, чем сама жизнь. Приворожила она меня, лисонька. И днём, и ночью лишь о ней все думы. Пока я жив, хочу быть с ней.
Матушка твоя простит меня. Она меня покинула, но не наказывала всю жизнь её помнить. А я и так прожил одиноким столько лет. А тут как будто грудь расправилась.
Евгенька слушала отца молча. Когда тот говорил о своих чувствах, думала об Иване. Закрывала глаза и вспоминала его поцелуй. А ведь только он, Иван, и целовал её. И противен был он сейчас, и люб до слёз.
Евгения незаметно от отца смахнула слезу.
Потом посмотрела на него и сказала:
– А мне какое дело? Хочешь жениться, женись… Меня только не трогайте. И пусть твоя ясноглазая даже не разговаривает со мной. О такой мачехе я точно не мечтала, папенька.
Опозоритесь вы, папенька. Хлопот потом не оберёшься. А когда у неё чертёнок родится, совсем со свету вас сживут. Женитесь… Я со стороны понаблюдаю.
Пётр Николаевич махнул рукой и вышел из комнаты дочери.
Иван вернулся домой за полночь. Тихо прошёл в свою комнату. Он ещё не знал, что Мария сладко спит в этом доме в объятиях Петра Николаевича.
Спустившись утром на завтрак чуть позже обычного, Иван обомлел. За столом сидел Пётр Николаевич, а рядом с ним Мария.
Девушка, увидев Ивана, отвернулась. А сам Иван замешкался.
Сначала хотел было вернуться в комнату, а потом, не ожидая от самого себя, громко произнёс:
– Доброго вам утра, добрые люди!
Он обычно говорил не громко, а тут заорал так, что Пётр Николаевич вздрогнул.
Иван вышел из дома. Пошёл к реке. Август продолжал допекать своим жаром. Казалось, и речка скоро высохнет.
Пройдя немного вдоль берега, Иван опустился на песок. Сначала долго смотрел на водную гладь, а потом прилёг. Уткнулся лицом в песок.
Руками подгребал к своему лицу песок, как будто делал из него подушку. Иногда поднимал голову, чтобы подышать, а потом опять утыкался.
Долго так лежал. Потом поднялся. Слёзы текли, смывая с лица прилипшие песчинки.
– Что же
