что не верили, ведь его тоже сжечь должны были, а тут решили – сам помрёт. Но снадобья мамкины помогли, да и я, хоть малявка была, но чему-то от неё научиться успела. А, как отец на ноги встал, мы в лес ушли. Платьица мои и шитьё – все дома осталось… Слыхал, наверное, про Тараса Злохотника? Это моего отца так стали называть, очень уж он вредил новым хозяевам. Худой Ян за его голову тоже полкоролевства и дочку обещал. Да куда там! Для отца лес родным был, под ним к тому времени уж две сотни лучников ходило. Четыре года мы в лесу жили. А потом война началась, уже с вами.
– Дальше я знаю, – сказал Горчак. – Наш князь Ладомир даже гонца в лес посылал, хотел задружиться с злохотниковыми лучниками. Только получил отказ, а потом Злохотник и вовсе пропал. Слухи ходили, убили его.
– Постарел он, да и я подросла. Вот он на Север и подался. Награду за его голову уже никто не даёт, можно пожить спокойно.
– Пока он просто Тарас – да, но ты бы про Злохотника поменьше трепалась с кем ни попадя: Ян Худой жив до сих пор. И ножик, что папаша тебе отдал, убрала бы подальше, больно приметное клеймо на рукоятке.
Милена невольно накрыла ладонью вытесненный на навершии кинжала знак – натянутый лук с наложенными семью стрелами.
– С кем ни попадя?
– С наёмниками, к примеру. Говорят, они за золото мать родную продадут.
Милена неуверенно улыбнулась.
– Так что с мечом-то? Класть?
– А как же! – сказал Горчак и отвернулся.
Корс, назначенный стражем, уже вовсю клевал носом, тыкаясь лбом в древко. Горчак, невольно затаив дыхание, следил, как копьё кренится, выскальзывает из слабеющих пальцев. В конце концов, оно выпало. Наконечник зацепил поставленные рядком пустые миски. От грохота Корс вскочил, заметался, и чуть не завалился в костёр. Из шалаша Молнезара донеслась ругань, Горчак покачал головой.
– Остолоп… – проворчала Милена, переворачиваясь на другой бок.
Когда из чащи, опасливо раздвинув ветки, выбралась тёмная вытянутая фигура, Корс уже дрыхнул. Теперь он намертво вцепился в древко обеими руками.
«Скверно, сквернее некуда, – подумал Горчак, нащупывая меч.
***
– Только от деревни отошли – и уже леший нагрянул».
Длинная фигура изо мха, веток и листьев, похожая на плетёную куклу, подобралась к Корсу. Костёр не отпугивал лесного жителя, едва-едва освещая ссутулившегося парня. Леший осторожно коснулся копья, остерегаясь притрагиваться к железному наконечнику, потом ухватился покрепче и потянул. Корс, не просыпаясь, мягко завалился на бок и захрапел.
– Эй ты, холуй деревянный! – негромко позвал Горчак, вставая с обнажённым мечом в руке. – Какого херувима сюда припёрся, а? А ну-ка нагрёбывай отсюда, пока дрозда не получил!
Как известно, лешие ненавидят матерную брань, но у каждого эта ненависть проявляется по-своему: некоторые, тут же, с воплями убегают, другие, наоборот, замирают в ужасе, третьи
