стучат.
– Мне кажется, ты больше нравишься домовому, так как ты постоянно угощаешь его, а я в последнее время нахожу свои сапоги за территории избы. Выбрасывает, зараза! – нарочито повышает голос на последней фразе. Воемил улыбается. Конечно, ни одному помощнику по избе не понравится, что его старания оказываются напрасными. Аккуратно сложенные сапоги вечно разбросаны по разным местам.
Под утро все посторонние звуки стихают: домовой отправляется спать.
Когда солнце начинает заглядывать в избу, Иосиф первым спускается с печи. Подтягивается, вытянув руки вверх, приступает к разминке костей. Повернется в один бок, после другой. Потянется в одну сторону, после в другую. Суставы хрустят, а коленки стучат, будто хвороста подкидывают в костер. Воемил улыбается, прикрывая губы руками. Иосиф довольно за последние годы постарел. Не такой подвижный, веселый. Часто стал задумываться и уходить к озеру. Некоторое время он там пропадает, но всегда возвращается то с ведром воды, то с пойманной рыбой, то с поспевшими красными ягодами. Что делает Иосиф, Воемил даже не пытался выяснить. Другие бы дети уже давно проследили, что делают взрослые, но Воемил не желает мешать ему. К тому же порой он боится выходить из избы на долгое время после очередного нападения Владимира.
– Смешно тебе, да? – с глухим смехом вопрошает Иосиф. – Когда достигнешь такого возраста, как и я, посмотрю на тебя!
Воемил еще шире улыбается, но в одно мгновение заметно грустнеет. Он бы отдал все на свете, чтобы видеть сейчас матушку. Какая бы она была? Уверен, что седых прядей, как у Иосифа, не было, но лицо бы все равно изменилось. Как минимум появились бы морщины на уголках губ и на переносице. Матушка часто улыбалась, но также часто хмурилась.
– Пойду подышу свежим воздухом. Ты со мной?
Воемил утвердительно кивает головой.
– Тогда собирайся быстрей, – усмехается.
Воемил немного ежится от холода. На печи явно теплей, пусть та уже не топится около двух недель. В этом году весна ворвалась с окончанием февраля. Странное явление, но люди рады. Наступление ранней весны, как дар Божий. Снега нет, морозов нет, но земля до сих пор мокрая, поэтому приходится надевать сапожки. Перед тем как выйти из избы, Солнышко смотрит в печь. Там, правда, прибрано. Остатков каши, что перелились через край глиняного горшка, больше нет.
– Ай да, домовой! – восхищенно восклицает Иосиф. – Ай да, молодец! – подзывает к себе Воемила. – Посмотри, обувь не тронута. Видно, совесть замучила после моих слов. – Что навряд ли. Воемил не удивиться, если завтра домовой выкинет сапоги Иосифа. Нужно будет его уговорить, чтобы он оставил немного еды для него.
Они выходят и жмурятся от яркого солнечного света. На душе тут же становится радостно. Деревья уже хочется видеть в зеленых «облачках», но рано еще – почки только начинают набухать. Снегирей больше не видно. Они, как оказывается, не улетают с наступлением весны, их просто не замечают. Их брюшки будто наливаются
