вежливо постучал сгибом указательного пальца по двери.
– Гражданка Гудковская, откройте.
Матвей, дрожа руками, схватил пилу и указал мне на бревно, что лежало на козлах. И мы начали пилить бревно. Из холодной комнаты вышел Сивоха, долго смотрел на нас, потом приказал Матвею стучать в дверь. Матвей постучал кулаком, крикнул:
– Валя, открой!
Милиционеры стучали пальцами в окна, ходили по двору, курили папиросы. А вечером ушли. Милиция пощадила нашу мать из-за нас, троих детей. А мать ничего не поняла. В тот же вечер, торжествующе смеясь, она грозила кулаком божьей Матери и Сыну и кричала:
– Я вам отмешшу!
Когда мать «лаялась», то вся наша улица заполнялась людьми. Они стояли и смотрели на мать. Матвей, сильно горбатясь, убегал зимой и летом по огороду под берег реки и уходил в лес или в центр села. А брат появлялся в нашем доме только ночью, а рано утром – исчезал.
А мать воевала каждый день!
Весной ей дали пять суток ареста.
Она вернулась домой весёлая и энергичная. Погрозила кулаком Божьей Матери.
– Я вам отмешшу!
Ей дали десять суток…И она работала на стройке. В рабочий день приходила домой, притихшая. Но едва закончился срок наказания, мать вновь погрозила иконе кулаком.
– Я вам отмешшу
Летом она получила пятнадцать суток. Вернулась домой и вновь погрозила иконе.
– Я вам отмешшу!
Я мечтал о смерти. Я стонал, когда утром просыпался, и понимал, что я живой. И брат, просыпаясь, говорил: «Хоть бы не проснуться».
Тётя Нюра сказала матери:
– Валька, будь осторожней. На «зону» попадёшь.
– Да плевать я хотела!
Красногорские женщины тоже ей говорили, что она попадёт в тюрьму. А мать сильно стучала кулаком в свою грудь и со стоном кричала:
– Да как вы не можете понять, что они не стоят меня! Не могу я унижаться перед ними!
– Пожалей детей…
– Да пускай они все подохнут на хер!
И мать каждый день «лаялась» по многу часов на улице и нападала с дракой на баб. И они вновь собирали волосы и уходили в милицию.
В начале декабря 1957 года наша мать начала прятаться в лесу. Весь день находилась там. Я приходил к ней в лес. Она сидела на корточках на опушке леса, высматривала дорогу и переулок. А дома у нас с утра до вечера сидели милиционеры, курили папиросы, плевали на пол и смотрели в окно.
Я ждал мать на улице. Она поздно вечером возвращалась домой. Матвей из-за печки тихо говорил:
– Валька, отступись от них.
– Я им отмешшу!
– Посодют тебя.
– Ничего мне не будет, – задорно отвечала мать.
И рано утром она убегала в лес.
Поздно вечером я гонял палкой по улице ледышку, ждал мать. А перед нашим домиком прохаживался милиционер в гражданской одежде. Из сумрачной улицы
