время она замолчала. Стояла в огороде у забора усадьбы дяди Ильи и смотрела на улицу.
Женщина на бегу протянула корове кусок хлеба, и корова жадно схватила его и подавилась. Согнулась, громко кашлянула, а потом проглотила хлеб. А женщина, торопясь, попыталась завязать верёвку на рогах коровы и не смогла. Её холёные пальцы никогда таким делом не занимались. Она выхватила из другого кармана второй кусок хлеба, показала корове и трусцой побежала на улицу. А корова скачками устремилась за нею, и они скрылись в переулке. Оттуда, из переулка на меня смотрели Деевы, Сашка, Генка и Любка….смеялись и корчили рожи. А из окон дома тёти Нюры смотрела вся её семья.
На улице напротив нашего дома стояла большая группа людей. И они тоже смотрели на Матвея, на наш домик, смеялись, хлопали себя по задницам.
Из переулка выскочила телега и быстро подкатила к нашему дому. Она ещё не остановилась и двое мужиков ещё не спрыгнули на землю, а Матвей выгнал из стайки нашего борова. Его худой живот свисал до земли. Наверное, он предчувствовал, что его убьют. Свиньи самые умные животные на планете. Они умней обезьян и собак.
Боров нарочно падал на землю и не вставал, когда Матвей и мужики били его палками и поленьями. И молчал, потому что долго голодал и долго ревел в стайке. Они трое поднимала его на ноги, а потом поволокли на верёвке. Матвей снял калитку. И мужики втянули борова на телегу.
Только они отъехали от нашего двора, как появилась длинная, узкая телега, и с неё спрыгнули молодые парни. Идя по двору, они громко говорили:
– Матвей, у нас всё честно. Мы русские, обманывать не умеем!
В «холодной» комнате в углу была загородка, куда мать высыпала десять мешков пшеницы, полученные Матвеем за трудодни (Это была «зарплата», которую колхоз выдавал один раз в год).
Матвей, торопясь руками, повесил под потолком комнаты на «матку» «безмен». И опять, торопясь, Матвей ведром сыпал пшеницу в подставленный парнями мешок. Наполнял наполовину и подвешивал на «безмен», который весь опускался вертикально. Матвей, щурясь, смотрел на металлическую линейку, словно знал, что это такое. А парни говорили:
– Делай всё честно. Мы русские, не любим врать!
Они то и дело говорили о честности, потому что видели, что я внимательно смотрел на них. Один из них протянул Матвею две белые монеты: десять и пятнадцать копеек. (Повторяю: булка чёрного хлеба стоила полтора рубля)
Ближе к вечеру приехали две телеги. И парни с пустыми мешками вбежали в наш домик, сразу метнулись в подпол и начали вытаскивать оттуда картошку. Парни заставляли брата и меня помогать им. Но мы не подошли к люку в подпол. И парни, бегая с мешками, укоряли нас, говоря, что мы ленивые и не послушные. Они обещали Матвею принести деньги «завтра», но не принесли.
Я не запомнил лица людей, которые нас грабили, потому что слишком много было кошмарных событий после этого дня.
Этот человек до того, как нашу мать увезли на пароходе в Томск, покупал каждый день булку чёрного хлеба и делил её на четыре части. А едва мы проводили мать,
