необычайном волнении, а одна из моих питомиц сказала мне, что их самый старший брат сделал что-то ужасное и их папа куда-то его отослал. Потом я услышала, как плачет миссис Кинг, а мистер Кинг говорит очень громко; Грейс и Эллин прошли по коридору мимо меня, отворотившись, чтобы я не видела их глаз, красных и опухших от слёз. Разумеется, я не стала задавать никаких вопросов, но мне стало их всех так жалко! Как хорошо, что у меня нет неуправляемых братьев, которые совершают всякие дурные поступки и позорят свою семью.
– А мне кажется, когда тебя позорят в школе, это ещё гораздо позористее, чем все дурные поступки, какие может сделать плохой мальчишка, – заявила Эми, укоризненно покачивая головой, словно у неё за плечами большой жизненный опыт. – Сюзи Перкинс явилась сегодня в класс в прелестном колечке с красным сердоликом. Мне ужасно захотелось такое же, и я от всей души пожалела, что я не Сюзи. Ну вот. А она нарисовала портрет мистера Дэвиса с чудовищным носом и горбом на спине, а изо рта у него вылетало что-то вроде воздушного шарика со словами: «Юные леди, я всех вас вижу!» Мы как раз смеялись над рисунком, когда вдруг обнаружили, что он и правда нас видит, и он велел Сюзи принести ему её грифельную доску. Она была просто перрилизована от страха, но все же пошла к его столу, и – ах! – как вы думаете, что он сделал? Он схватил её за ухо – за ухо! Только представьте себе этот ужас! И отвёл её на помост, с которого мы наизусть читаем, и заставил стоять там целых полчаса, держа доску так, чтобы все могли видеть тот рисунок.
– А разве девочки не посмеялись над этим портретом? – спросила Джо, любившая смаковать такие стычки.
– Посмеялись?! Да ни одна! Они сидели тихенько, словно мышки, а Сюзи проливала потоки слёз, я это точно знаю. И я ей перестала завидовать, потому что почувствовала, что миллионы сердоликовых колец не сделали бы меня счастливой после такого позора. Я никогда, ни за что не оправилась бы от такого чрезвычайного оскорбления. – И Эми вернулась к шитью, гордая сознанием собственной добродетельности и тем, что сумела произнести два длинных слова единым духом и без единой ошибки.
– А я сегодня утром видела то, что мне очень понравилось, и собиралась вам рассказать за обедом, но забыла, – заговорила Бет, в то же время приводя в порядок рабочую корзинку Джо, где всё всегда было перевёрнуто вверх тормашками. – Когда я пошла в лавку купить устриц для Ханны, там был мистер Лоренс, только он меня не заметил, я стояла за бочкой с рыбой, а он был занят разговором с хозяином лавки, мистером Каттером. Какая-то бедная женщина вошла туда с ведром и шваброй и спросила мистера Каттера, не позволит ли он ей немного почистить пол «за самую малость рыбы», так как у неё ничего нет на обед детям, а работы в тот день она, к несчастью, не нашла. Мистер Каттер очень торопился и ответил довольно сердито: «Нет!» Женщина уже пошла к выходу и выглядела ужасно голодной и расстроенной, но тут мистер Лоренс подцепил загнутым концом своей трости огромную рыбину и протянул ей. Она
