или что «Джангл» – старое название их репбазы.
Не помню точно, в какой момент это произошло, но к концу вечера Катя перестала меня игнорировать. Она начала со мной разговаривать и даже вела по улице вместо Славнова. К тому времени название алкоголя, что мы в себя вливали, курсируя от одного заведения в другое, перестало иметь вообще какое-либо значение.
По пути нашли машину ООН и сфотографировались возле нее, Долгий сказал, что глобального потепления не будет, а Катя – что акклиматизацию ждать послезавтра. Домой тащились, обнявшись всей компанией и признаваясь друг другу в нечеловеческой любви, а синусоида траектории, которой мы шли, то и дело встречала на пути мусорки, фонари и ветки, которые могли бы и не мешаться так настойчиво.
Пока парни шумели в коридоре, шатались туда-сюда, хлопали дверьми, мы с Катей зашли в мой номер выкурить по сигарете перед сном. Она разбросала туфли, и мы уселись прямо на пол. Разговаривали пьяный разговор. Заплетающимся языком она сказала, что ей со мной интересно, а потом ушла спать, стукнувшись о дверной косяк.
Вдоль всего горизонта передо мной лежат голые сопки, еле прикрытые выжженной бурой травой. Гудит обжигающий ветер, перебирая под ногами песок. Над головой висит огромное горячее небо цвета индиго с ярко-оранжевыми перьями облаков. Ни души вокруг, одни только ящерицы снуют под камнями. На песке стоит одинокое сухое дерево, колючее, как наждак, обглоданное песчаными бурями. И над деревом из-за облаков вылезает маленькое ярко-красное солнце. Выпрыгнув из облака, его наливной круг спускается по небу все ниже и в конце концов застревает среди сухих веток этого дерева.
Солнце дергается несколько раз, как бабочка в паутине, пытаясь выбраться, но ветки скорее проткнут его, чем выпустят из своих корявых колючих лап. И я начинаю карабкаться по дереву, чтобы высвободить солнце из плена. Под ногой хрустит сухая ветка, я боюсь уколоться, но лезу вверх, не сводя глаз с алого шарика. Будто стоит мне отвернуться, и он исчезнет, стоит неосторожно качнуть ветки, и они его проткнут и из него выльется вся жизнь.
Я осторожно вынимаю солнце из веток и держу его в руках, а оно переливается в ладонях, как лужица горячей алой ртути, и во все стороны ярко светится. Я подбрасываю его, как божью коровку, и оно не спеша уплывает за горизонт. Тут ветка, на которой я стоял, с треском ломается, и я падаю вниз.
Все это длилось какое-то мгновение. Я открыл глаза и привстал. Было темно. Перед глазами все еще сиял красный солнечный шарик, я все еще ощущал в ладонях его тепло и его вес. Вдруг чья-то тяжелая рука упала на мое плечо. Я оглянулся, но никого не увидел. Грубый мужской голос сказал мне: «Сюда. Только не наступи, тут все спят», и я сразу услышал сап лежащих вповалку людей. Они все были укрыты одинаковыми защитными накидками, потому что мы были в какой-то казарме. Я знал, что среди них есть вся четверка S-14. Осторожно их перешагнул
