с пива, которое принесли в мою комнату Славнов и Фил. Фил упал на свободную кровать и под пивом, улегшимся на вчерашний алкоголь, стал шутить. Подтянулись остальные. Дэн скрутил ракетку и покурил на балконе. Долгий сказал, что хочет посмотреть кино и ушел. Кати не было: звонила адлерцам. Мне казалось странным так долго пить и нелепым – играть уже через несколько часов. Да, нынешние зожники сейчас переворачиваются на своих эллипсоидах от того, сколько мы тогда бухали.
– Все пройдет круто, – уверял Фил. – Вставим Дэну в жопу электровеник, и дело в кармане.
Катя пришла рассерженной и погнала всех собираться. Дэн, считавший, что перед сценой все должно быть плохо, ни на градус не поник, а остальные, как виноватые дети, молча разошлись по комнатам, собрали свои инструменты и погрузились в автобус. До самого концерта Катя не подходила ко мне и не говорила ни слова. Злилась за утреннее пиво в моем номере? А может, ей было стыдно за вчерашнее стояние в коридоре? Хотя, может, у нее всего лишь случилось первое похмелье на море.
Мы отлично отыграли на маленькой адлерской сцене, вошли в такой кураж, что не хотелось останавливаться. Когда закончили, пацаны поблагодарили меня за помощь, и Катя, уже выдохнувшая, сказала, что теперь я могу расслабиться.
На сабантуй в честь успешно отработанных гастролей собрались в ресторанчике Dolce Vita, прямо возле нашей гостиницы. Заказали еды и выпивки, посидели, потрещали о концертах и планах на будущее. Потом Славнов спросил, вставая:
– У всех налито?
Послышался шорох, и кто-то долил себе алкоголя в рюмку.
– Братишка, – обратился ко мне Славнов. – Как тебе отыгралось с нами?
– Нормально, – ответил я, чувствуя в его голосе странные, незнакомые до этого нотки.
– Нормально, потому что тебе было скучно играть регги или потому что ты никогда не говоришь, чего от тебя ждут?
Я ответил, что оба варианта, но только для того, чтобы разбавить пафос, с которого Славнов начал: мне от него сделалось неловко. Он подождал, пока все досмеются, взял театральную паузу и сказал то, чего я одновременно хотел и очень боялся услышать. Он предложил мне стать постоянным членом Saturday-14.
– Москва дает много возможностей, – сказал он. – Ты сможешь раскрыть свой потенциал, поможешь нам, а мы в свою очередь поможем тебе.
Я внезапно понял, что жутко устал. Этой усталостью лег на меня груз ответственности за решение, которое я должен был сейчас принять. Недоумевая, почему они обратились именно ко мне, я слушал доводы про Mirror Play, где буду играть до гроба жизни и не выращу себя как музыканта, и про приличное резюме, которое появится у меня в Москве и даст путевку в большую музыкальную жизнь. Катя убеждала, что поможет уладить все вопросы по переезду в Москву, а Дэн поддакивал, что если я откажусь, то буду полным идиотом. Наконец, Долгий сказал, что ему было бы приятно со мной играть. Молчал только Фил, и я понимал, что
