что мне действительно будет для этого нужно. Катя записывала мои паспортные данные, черкала что-то у себя в блокнотике. Славнов повторял, что нужно готовить материал к новому сезону, поэтому приехать в Москву мне надо как можно раньше, в идеале – вот прямо на днях. Решали вопрос с транспортом, с жильем.
– Хор-р-роший рекламный ход, – выдохнул Славнов, и под ним скрипнул пластиковый стул. – Наш фанк и незрячий гитарный гений а-ля Конрад Оберг. Да, братишка, ты сделаешь нам хорошую рекламу.
Так вот как он все придумал. Он нашел новое шоу, необходимое группе, чтобы выйти из кризиса. Пасьянс складывался, и стало ясно, почему ему понадобился именно я, а не кто-то другой. У меня оставался последний вопрос, который я хотел задать Славнову перед тем, как мы разъедемся, чтобы встретиться уже в Москве.
– Так кто был против? – спросил я его.
– Та, кому ты доставишь больше всех головной боли, – был его ответ.
Поняв, в какую неловкую ситуацию он меня, да и Катю, только что поставил, он поправился:
– Но она передумала.
– Это правда, – подтвердила Катя.
Только когда автобус выехал на трассу, я рассказал Алинке о приглашении в S-14. Она уставилась на меня с непонятными мне чувствами. Я попросил ее отреагировать как-нибудь вслух.
– Ну и что ты ответил? – спросила она.
– Согласился.
Она спросила, хорошо ли я подумал. Я сказал, что да.
– Ты хоть представляешь, – недоумевала она, – что такое Москва? Ты же плохо знаешь этих людей! А если что-то пойдет не так, и они тебя подведут? И кому ты будешь звонить в Москве, чтобы попросить помощи? Мы будем уже далеко, и там не окажется никого, кому будет до тебя дело.
– Скажи мне то, чего я еще не знаю, – отрезал я, отворачиваясь.
Она притихла. Она представляла себе большие трудности, к которым я не готов, но не думала, что мне необходимы эти трудности, чтобы проверить себя. Сколько раз я слышал: у тебя не будет, у тебя не получится, ты не сможешь. А я хотел, чтобы все они ошиблись, когда списывали меня со счетов. Хотел знать, смогу ли, как все, баловать себя ошибками, уметь подниматься после неудач и снова идти вперед, или первая группа отняла у меня даже право пробовать?
– Я просто подумал, что, если откажусь, буду жалеть всю жизнь, – сказал я Алинке. – Как думаешь, много ли у меня будет еще таких шансов?
Она положила голову мне на плечо и потеребила фенечку, которую подарила на прошлый день рождения. На ее металлической пластинке брайлем было написано «СИЛА». Алинка дарила ее со словами, что наша главная сила – это сила быть самими собой.
– А ведь это не только принимать себя, – сказал я ей, поцеловав ее в голову. – Это еще и уважать свои желания и свои мечты. Это идти своей дорогой. Не осуждай меня и не пытайся понять, почему я так поступаю. Пути-то у нас разные.
Она
