аккорд за аккордом. Как будто ночь означала, что скоро наступит утро, и я увижу солнце. Как будто ночью было не так тяжело не видеть ничего вокруг. Год за годом. А утро все не наступало.
Провод питания оторвался, и я уношусь к Альфа Центавра. Черт его знает, где находится Альфа Центавра. Черт его знает, где находится эта Москва.
История группы «Saturday-14»
Весной 2009 года в группу пришел бас-гитарист Филипп Романенко (Creed and Moscow Cry, Yello Off), а чуть позднее – незрячий гитарист Рамиль Курамшин (Mirror Play). Все это положило начало новой эпохе в истории группы, ставшей одной из лучших клубных команд своего направления. У группы еще не выпущено ни одного полноценного альбома, но их уже приглашают выступать на крупнейшие российские и зарубежные фестивали. Денис Бояршин считается одним из лучших МС в стране, и все вместе Saturday-14 зажигают лучшие залы и растапливают самые холодные сердца.
Москва встречала сырым ветром. Зябко – после южных-то городов. Славнов, стоявший рядом с Катей, сказал из-под капюшона, что такая погода ненадолго, скоро обещают бабье лето. Шум. Шаурма. Машины. Суета. Железо. Мясо. Выхлопные газы. Дышащее скопище людей. Катя тараторила: нашла квартиру на серой ветке внизу, на Малой Каховке, там тихо, чисто и дорого, но сдает знакомая бабулька, и они договорились по цене, правда, до середины месяца, как и уславливались, придется пожить у Дэна.
Славнов тащил одну мою сумку впереди и подгонял нас с Катей. Я сжимал ее руку, теряя ориентацию в пространстве, и как молитву повторял про себя слова Сани Митрофанова о том, что в Москве «просто больше остановок». На самом же деле Москва оказывалась намного жестче, напористее и быстрее, чем я ее себе представлял.
Звонком в дверь мы разбудили Дэна. Он извинялся за бардак, оправдывался, что до четырех утра устраивал МС-битву на хате у друзей и поздно вспомнил, что утром надо быть дома.
Славнов с минуту поговорил с ним о чем-то, и вместе с Катей они уехали.
Дэн тараторил и ходил туда-сюда, рассказывал про вчерашнюю МС-битву. Предложил траву, я отказался. Предложил кофе и усадил на табуретку у окна. Потом стукнул себя по лбу и воскликнул:
– Вот я осел! Пойдем все покажу. Не проснулся еще, извини.
Он признался, что не очень представляет, каким образом показать мне свою хату, но я объяснил, как это делается, и, надо отдать ему должное, он постарался. Его очень забавляло водить меня по своей квартиренке, отпинывать разбросанные вещи, о которые я запинался, поднимать с пола всякие коробочки и журналы, ставить книги на место. Он виновато хихикал: беспорядок был его образом жизни.
– Ох и хреново тебе придется, – улыбнулся он, когда мы вернулись на кухню допить остывающий кофе.
– И не напоминай, – подтвердил я.
Он вспомнил, что мы забыли про сортир, где уже три года лежат «Мертвые души», открытые все на одной и той же странице, оставшиеся еще от прошлых жильцов, и схватил
