кого ты там высматриваешь за моей спиной? Елена, я сейчас устрою истерику».
Я сглатываю и заставляю себя отвести взгляд от своего мучителя. Молчу. Тиг ждет несколько секунд, а потом резко поворачивается, как раз в тот момент, когда Джейсон и его подельники встают из-за стола. Тиг обводит их взглядом, а потом вновь смотрит на меня.
– Он там?
– Нет, – вру я.
Я опускаю взгляд обратно в свою тарелку. Тиг вдруг пинает меня под столом. Больно! Я пинаю его в ответ, а он смеется. Ему всегда смешно, когда я злюсь.
– Давай-давай, смейся. Больше никакого совместного душа.
– Ты серьезно? Ну ты чего, детка…
Я ухмыляюсь. Люблю, когда он меня так называет. Еще мне нравится, когда он забывает о своих проблемах и начинает разговаривать со мной так, словно, кроме нас, больше никого не существует.
– Конечно, серьезно.
Он хмурится и глядит на свою промежность. Нет! Только не говори, что ты опять…
– Дрянная девчонка, – вздыхает он.
Я взрываюсь от хохота так громко, что нас замечают девочки за столиком Софи. Они наблюдают за нами с ревностью. Они бы очень хотели, чтобы Тиг не отрывал от них взгляда и разговаривал только с ними, но нет: он предпочитает меня. Как же здорово, наконец, смотреть на них свысока. Колесо вращается. Они годами не обращали на меня внимания, потому что я была слишком толстая и никому не нравилась. А теперь Тиган Доу, мечта всех девчонок лицея, сидит напротив меня и переплетает под столом свои ноги с моими, словно боится, что я вот-вот убегу. Я думаю, он даже не подозревает, насколько популярен, и это мне нравится в нем больше всего. Он видит только меня, а на остальных ему наплевать.
Глава 5
Наручник клацает о поручень инвалидного кресла. Копу, кажется, очень нравится то, чем он занимается. Он смотрит на меня сверху вниз, ухмыляется и разворачивается к выходу. Медсестра обходит меня сбоку и берется за ручки, собираясь толкать кресло. Я опускаю голову, и мы покидаем комнату.
Я не вижу большей части того, что происходит вокруг: впереди – спина полицейского. Да и то, что долетает до моего слуха, подтверждает: лучше избегать все эти тупые презрительные взгляды.
Мы проезжаем дальше, и, наконец, коридор пустеет. Я смотрю на кеды легавого. Он разговаривает с девушкой, которая катит мою коляску.
– И как давно вы тут работаете? – спрашивает он.
Скажи ей прямо, чего ты от нее хочешь, это сэкономит тебе уйму времени, придурок!
– В следующем месяце будет двенадцать лет.
– Двенадцать? Вы, наверное, уже привыкли таскать за собой таких вот подонков, – произносит он.
Я не шевелюсь, но это стоит мне таких усилий, что перехватывает дыхание. Кажется, она это замечает и молчит в ответ.
Вновь воцаряется тишина. Я разжимаю кулаки и поднимаю голову. В окно виден огромный парк. Медсестра тормозит. Эта остановка позволяет мне разглядеть людей, прогуливающихся
