– непередаваемое ощущение.
На стене над умывальником висит небольшое зеркало. С каждым днем у меня все более побитый вид. Синяки сменили цвет на фиолетовый и покрывают большую часть кожи. Несколько швов виднеются на губах, скуле и брови. Я не узнаю себя. Чуть ниже синяки проступают на левом боку, разделяя пополам татуировку, которая тоже вся покрыта гематомами. Ну и посмотрите, во что я превратился… Я так понял, им пришлось вправить мне одно или два ребра. У меня не было выбора, кроме как остаться здесь: кажется, сломанное ребро порвало мне легкое. Я не очень внимательно слушал врача.
Я пресекаю этот поток рассуждений. Голова совершенно отказывается нормально работать, поэтому я стараюсь гнать прочь грустные мысли.
Мне не вернули шмотки, в которых я сюда попал. Сестра сказала, они все были покрыты кровью. Впрочем, я не уверен, что это была моя кровь. Так что раз в день мне выдают чистую рубаху, очень похожую на смирительную.
После душа я одеваюсь. И это пытка, у которой нет названия. Когда я поднимаю руки, у меня перехватывает дыхание. Я пытаюсь протиснуть вторую руку в рукав, и в этот момент распахивается дверь. Вздрагиваю – и от этого тоже больно.
– Чем ты тут занят, насильник? Тебе дали ровно десять минут, – гаркает легавый.
Ублюдок! Если бы я был в состоянии, плюнул бы тебе в лицо! Он с пренебрежением рассматривает мое отражение в зеркале.
– Закругляйся скорее, тебе еще на рентген идти, а мне некогда тут с тобой прохлаждаться!
Твоя работа, кретин, подобно голодному псу, следовать за мной повсюду. Так что времени прохлаждаться со мной у тебя навалом.
Меня быстро усаживают в инвалидное кресло (я мог бы и сам справиться, но медсестра настояла), пристегивают наручниками к подлокотнику, и мы готовы покинуть комнату. А мой психованный сосед все никак не унимается и продолжает вопить.
Глава 4
Я отодвигаю тарелку: мой аппетит окончательно испорчен. Чувствую, как мама сверлит взглядом мою спину. Я даже не смотрю на нее, но уже знаю, что в этом взгляде: боль, слезы и беспокойство, с которыми я ничего не могу поделать.
– Ты ничего не съела, – произносит она тихо.
– Я не голодна.
Она вздыхает, но не настаивает. После утреннего срыва мама выглядит опустошенной, и я виню в этом себя. Должно быть, я проспала час или два, ведь день, кажется, уже начал клониться к вечеру. А со мной все так же ничего не происходит.
Мама забирает мою тарелку и отставляет подальше. Через мгновение раздается негромкий стук в дверь, и она встает, чтобы ее открыть.
– Смотрите, кого я привел, – говорит отец.
Чев с широкой улыбкой вбегает в комнату и бросается ко мне.
– Елена! Представляешь, я ел французские сэндвичи у тети! У нее даже хлеб не такой, как у нас, и…
– Чев, потише. Не забывай: твоей сестре нездоровится. Не кричи так громко, – просит мама.
– Ой, прости. И
