у меня деревенеет спина. Заставляет меня прислушиваться ко всем словам, которые он не произносит.
Вызов.
– Не понимаю. Ты никогда не проводил балов. Или Конклавов.
Говорю ровно, чудом скрывая то, как сердце ведет отчаянную войну с ребрами.
– С тех пор как ты здесь – нет. Но обстоятельства меняются. Мне нужно укрепить связи, унять любопытные умы.
– Ладно… ну, спасибо, что дал знать. Буду держаться от всех подальше, – произношу я скорее как вопрос, нежели как утверждение.
Прощупываю.
Рордин меня еще не отпустил, я это чувствую. Он явился сюда, затаив злобу, и теперь ею взрезает скорлупу, которой я от всех отгородилась.
Его глаза темнеют до глубокого цвета грозовой тучи.
– Нет, Орлейт. Ты будешь присутствовать на балу.
Втягиваю воздух сквозь зубы, словно получила удар.
Присутствовать? Какой в этом прок? Не нужно никому меня видеть. И мне уже точно не нужно видеть их.
– Почему?! – выпаливаю я, но Рордин даже не вздрагивает. Даже не моргает.
– Потому что ты – загадка. Девочка, которая пережила налет вруков в нежном возрасте двух лет.
– Какое это имеет отношение к…
– Ты отсиживаешься у себя, когда на земли замка ступают новые гости, и отказываешься участвовать в Трибунале.
Ну, началось.
– Неправда. Раньше я участвовала.
Как бы.
– Дважды. И, если я не ошибаюсь, большую часть времени просидела в тени.
Тени куда дружелюбней таращащихся взглядов.
Шепотков.
Костяшки сжатых кулаков сводит от напряжения.
– У меня нет бед, о которых стоит говорить во всеуслышание, нет интереса к тому, что хотят сказать другие. И, следовательно, нет причин присутствовать на Трибунале. Вот и все. Наказывать меня здесь определенно не за что.
Рордин вскидывает бровь, сощуривается.
– Говоришь, нет интереса?
– Ноль, – практически рычу я, замечая, как напрягаются на щеке Рордина желваки, едва слово слетает с моих губ.
– Что ж, – цедит Рордин. – Чтобы ложь не встала тебе поперек горла, предложу смочить ее глотком правды. Тебе почти двадцать один. Я не вижу с твоей стороны никаких попыток преодолеть страхи, и мое терпение иссякает. Стремительно. Ты не хочешь знать, что случится, когда оно лопнет.
Перед глазами живо встает образ, как меня вышвыривают за Черту безопасности. Кровь леденеет в жилах настолько, что даже огонь, потрескивающий позади меня, не способен ее растопить.
Определенно следовало уйти в тот же миг, как Рордин сюда заявился.
– Как я уже сказал, ты – загадка. А люди боятся загадок, Орлейт. Они начинают все искажать, лишь бы придать происходящему смысл. Не хватало, чтобы на моей земле и дальше царил раздор. – Рордин подается вперед, ставит локти на стол, сцепив руки в замок. – Мне нужно, чтобы они увидели, что ты – это просто ты.
