ненужным заказчику. Напротив дома, за неглубокой Волгой ютился лоцманский и торговый городок Мышкин с каменными торговыми рядами, собором, знаменитой публичной библиотекой и, в основном, с одноэтажными строениями, но, важно, с гимназией и с больницей. По обороту и живости торговли Мышкин сильно обходил более крупный и старинный Углич, расположенный выше по реке в двадцати милях… Моста через Волгу здесь никогда не было, но действовала из покон века паромная переправа. При впадении Юхоти в Волгу раскинулись живописные заливные луга и здоровый сосенный лес, истончающий живительные фитонциды, благотворно влияющие на лёгкие человека. Здесь предполагалось жить младшим дочерям и сыну с маменькой, учителем и няней. Щаплеевский в корне изменил веранду, по своему вкусу выстроив её вокруг дома, чтобы дети могли носится вкруголя и не зависеть от погоды; закупил и привёз необходимую домашнюю утварь, повседневные вещи и высадил первое родовое деревце, маленький дубок.
Стояла августовская жара, обычная в это время на Ярославщине.
…Серафим сидел в кресле холла на втором этаже у Щаплеевских, когда в комнату плавно вошла загорелая светловолосая девушка в летнем свободном платье. Она замерла напротив удивлённого соседа и
произнесла:
– Что, неужели не узнаёшь?
Вид у юноши был ошарашенный. По интонации голоса и некоторым забытым чертам он узнал Еву, выросшую за лето и превратившуюся в девушку с округлыми формами и чертами. Она была великолепна!
– Ты затмила весь белый свет, – произнёс он, спохватившись, что ведёт себя слишком неучтиво, вскочил, уронив книгу, стал поднимать и собирать закладки, а она наслаждалась произведённым эффектом преображения. Они оказались рядом и отразились в огромном настенном зеркале, невольно залюбовавшись друг другом. Серый тоже вытянулся и выглядел заметно взрослее. Она едва не доходила ростом до его плеча. Пара смотрелась, а вошедшая Антонина Фёдоровна, мать Евы, всплеснула руками и радостно обняла обоих.
– Серафим, ты просто красавец, под стать моей егозе. Очень рада видеть тебя. Идите вниз, будем ужинать и обмениваться впечатлениями, – сказала она и уплыла в свою комнату, чтобы вконец не смущать молодых и утвердиться в роли хозяйки большого дома.
Ева с гордым видом подхватила «жениха» под ручку, и они под веселый гул голосов и удивлённые взгляды вошли в просторную столовую с длинным столом и пыхтящим самоваром в углу. Младшие детишки облепили Серафима, присевшего на оттоманку, и восхищённо трогали его кудряшки, ничуть не выцветшие за палящее волжское лето, а он притворно отстранялся и щекотал их животики. Еве очень хотелось оказаться на месте малышей, она еле сдерживалась, но теперь изменился её статус, и девушка исподволь всматривалась в Серафима, влюбляясь и радуясь его присутствию. Он улыбался. Однако, Ева заприметила грусть и возникающую мгновениями глубину в его вечерних синих глазах.
