По неосведомленности своей Мориш полагал, что ему, познавшему тайну, нет равных.
Посрамленные бандиты расползались по углам. Охотник застыл посреди зала каменным изваянием. Мориш безбоязненно шагнул к нему.
– А сейчас как попляшешь? – самодовольно улыбнулся он.
К глубочайшему удивлению мага, Охотник издевательски фыркнул и выскочил на улицу. С головы его сорвало капюшон, взметнулись седые волосы.
Старый Мориш не поверил глазам. Он бросился за Охотником, посылая в него одни чары за другими, но волшебство отчего-то не подействовало. И тогда Мориш воспользовался Гибельным Словом…
«Лужа, – определила Эрсиль, в ботинках захлюпало пуще прежнего. – На редкость мерзкая погода. Когда же это прекратится?»
«Никогда», – простонали великанские ели. Их разлапистые ветви сплетались над проселочной дорогой, что напоминала реку, текущую в необъятной темноте.
Разгулявшийся ветер толкал Эрсиль в спину, ноги подламывались, и все же она упрямо шла. За целый день Эрсиль так и не позволила себе отдохнуть. Она торопилась, но блуждания по чащобам графства Эльсул совсем измучили ее.
Ливень ослабевал, за облаками мелькнули крошечные звезды, и небо опять заволокло. А Эрсиль все брела и брела по чавкающей грязи на север. Деревья шумели и скрипели. Эрсиль чудилось, будто в лесу бушуют сумеречные фейри – и не те озорные курносые невелички, о чьих шалостях она с восторгом читала в детстве, а свирепые хо́уб-лиэ́нны с морщинистыми лицами и зубами-иглами…
Рядом затрещала хворостина, в кустах ежевики кто-то закопошился. Эрсиль вздрогнула, обернулась: а что, если там, во мраке, скользит за ней по пятам уродливый карлик?! Потом скривила губы. Смех да и только! Вот уже три года скитаний, поисков, а из-за такой малости чуть из собственной кожи не выпрыгнула!
Убеждая себя в том, что хоуб-лиэнны давным-давно вымерли, она покопалась в сумке. Вынула кулек с ломтем зачерствевшего хлеба и спохватилась, что не купила провизии во встречной деревеньке Тукби.
– Ви́верн меня задери… – пыхтела Эрсиль, вслепую обшаривая котомку. Ни крошки съестного! По закону вселенской подлости. – А ради справедливости, милейший виверн, задерите, будьте любезны, и стервеца, из-за которого вся эта суматоха! – мстительно добавила она, присаживаясь на травянистый взгорок у обочины.
Он оказался мягким и даже не очень сырым. Хотя о сырости Эрсиль не беспокоилась – ее плащ из грубой ткани не помешало бы основательно выжать.
Сглодав горбушку, Эрсиль поправила лямки заплечного мешка и выпрямилась.
Ночные часы тянулись, отнимая последние силы: ни проблеска, ни огонька вдалеке. Унявшийся вроде бы дождь снова забарабанил по капюшону. Эрсиль с надеждой устремлялась к очередному повороту и твердила, что сегодня все закончится, наградой ей станет мирная обыденно-счастливая жизнь без тревог и терзаний,
