смогу ознакомиться только после завершения следствия, – торопливо, словно собирался куда-то убегать, говорил он. – Пока собирайте характеристики и попробуйте прощупать подход к пострадавшей, – может, она признает свою неосторожность. Но я вам ничего не говорил, и вы у меня не были…"
У Еникеевой оказалась трещина левой берцовой кости и ушиб мягких тканей. Фирсов ходил к ней чуть ли не каждый день – разбитная девица с хвостиком игриво улыбалась ему с койки у окна.
– А, вот и мой пришел! – Она вроде даже радовалась, что попала в больницу и ей носит передачи молодой симпатичный мужчина. – Жаль, что палата не отдельная, а то бы я тебя приняла, как положено… Ну ничего, скоро ходить начну, мы с тобой уединимся… – И смеялась заливисто. – Что, волнуешься? А вот женись на мне, и скажу, что сама под колеса бросилась – жить надоело. Ха-ха-ха!..
Фирсов встречался с лечащим врачом, который говорил, что последствий для здоровья быть не должно, носил цветы и передачи и торопливо удовлетворял капризы девицы. "Хочу хурмы! – зевала она и потягивалась. – И огурчиков солененьких". И Фирсов, стиснув зубы, ехал на рынок искать хурму и огурчики. "А моему сыночку третий год исполняется, – сообщила она однажды и посмотрела на Фирсова лукаво. – Так надо бы Андрюшке подарочек справить… Рублей на пятьдесят… А то я по твоей милости и получку не получала". Игорь, хмурясь, рассказал о намеке Насте, та бросилась к родителям и привезла пятьсот рублей. "Вот, папа дал на всякие непредвиденные расходы. – Она сунула в конверт зеленую пятидесятирублевую бумажку и вручила Игорю. – Отвезти ей. Папа сказал, что это намек, говорящий о многом. Может, удастся договориться…"
Фирсов отвез деньги, и Еникеева, опираясь на палочку, повела его в конец коридора, где блестел зеленым глянцем фикус.
– Ну так что, голубь, нам с тобой вокруг да около ходить. – Она закурила, разогнала ладошкой дым и ткнула спичку в цветочный горшок. – Две тысячи – и я к тебе претензий не имею. Скажу, что выпила для храбрости и решила головой в омут – к тебе, значит, под колеса. Хотела одному человеку отомстить. А уж ты после этого лепи, что хочешь… И если договоримся, то больше не светись здесь, эти курвы и так на меня косятся.
– Две тысячи? – переспросил Фирсов.
– А что ты думал? Тебе три года "химии" катит. Как минимум… Я все эти мульки знаю, у меня мужик был шоферюга.
– Подумаю… – катнул желваки Фирсов. И ушел не прощаясь.
Яков Ефимович подтвердил, что три года "химии" – нормальный срок по 211-й статье и спрашиваемая сумма – в разумных пределах.
– Но здесь есть нюансы. – Он смотрел на Фирсова чуть иронично, как на человека, который придумал вечный двигатель. – Если на схеме происшествия зафиксирован резкий поворот машины вправо, то версия с попыткой самоубийства развалится в суде на кусочки. – Вы что, специально подъехали к ней, чтобы она бросилась под колеса?..
– Можно сказать, что она руку подняла, голосовала, – задумался Игорь. – В принципе, так оно и было.
– Так, да не совсем так.
– А
