тоже перекрестился и пробормотал на своем родном языке:
– Святые угодники! Если бы кто-нибудь сотворил подобное в Париже, его разорвали бы на части, а потом сожгли бы кости и развеяли бы по ветру пепел.
Тем временем Понтик переколотил всю посуду, растерянно огляделся и завыл отчаянным голосом. А родственники императора едва не попадали от хохота.
– Спасибо тебе, Сикидит за развлечение! – смеясь, поблагодарил грамматика Исаак.
Иоанн вытер выступившие на глаза слезы.
– Это позанятнее любого лицедейства.
Борис направился к пристани, чтобы узнать, по какой причине почтенный торговец так испугался. Слуги неотступно следовали за своим господином. Пока они шли, лодка подплыла к берегу. Едва рыдающий Понтик вступил на пристань, народ тут же разбежался.
– Что с тобой случилось? – спросил Борис у торговца посудой.
Тот упал на колени и истово закрестился.
– Господи Иисусе, спаси меня! Сам сатана предстал предо мной!
– Это Сидикит тебя зачаровал, – сообщил Борис.
– Сикидит? – недоверчиво протянул Понтик.
– Погляди, вон он, – промолвил Борис, указывая глазами на Сикидита.
Торговец, как ни странно, обрадовался:
– Хвала Христу, что это всего лишь чары Сикидита! А я уж было решил, что сам нечистый явился по мою душу.
– И что же ты видел? – повторил вопрос Борис.
Во взгляде Понтика опять появился дикий ужас.
– Страшно вспомнить, милостивый господин, то, что я увидел. Возник вдруг из воды кровавый змей с огненным гребнем и растянулся на моей посуде. Когда чудовище открыло свою огромную пасть, чтобы меня поглотить, я стал отбиваться от него веслом…
– И куда потом делся тот змей? – прервал торговца Лупо.
– Пропал, как только я разбил последнее блюдо, – сообщил Понтик, окидывая груду черепков полным отчаянья взглядом.
Круто развернувшись, Борис направился с пристани, Лупо и Фотий по-прежнему от него не отставали, а вслед им неслись стенания Понтика:
– Я разорен! Разорен! Столько посуды побито!
На склоне холма стоял один Сикидит. Видимо, Исаак и Иоанн, вдоволь повеселившись, ушли.
– А ты не боишься Божьего гнева? – сердито спросил Борис у грамматика.
– Боюсь, – честно признался тот.
– И все-таки зачаровываешь людей?
Сикидит виновато развел руками.
– Не могу удержаться. Не знаю, Господом ли, сатаной ли дано мне насылать на людей умопомрачение, только это великий соблазн.
– И что же, ты на любого можешь наслать умопомрачение?
Грамматик помотал головой.
– Нет! Есть люди, которые чарам не поддаются.
– Я поддаюсь? – осведомился Борис.
– Нет, – уверенно ответил Сикидит.
– А я? –
