никто не заметил. А я что, я друг, это моя работа. К тому же сам закрутил всю эту историю.
Но дело было сделано. Аня была не из здешнего района, проверить показания Саныча – и теперь мои – никто не мог. Так что его репутация была спасена, и можно было пить спокойно.
– В кабаке водка дорого стоит? – спросил Валерка чуть позже.
– Ну да…. – заговорил было я.
– Нуда хуже, чем короста! – веско перебил меня Вова, вздернув жезл указательного пальца.
У мести существует множество вариантов.
Вова отлично понимал, что прорыв Саныча совершен на моих плечах. И мгновенно со мной посчитался, подцепив на вилы одной из самых любимых здесь сентенций-назидалок.
Я только улыбнулся в ответ: этим меня не проймешь. Из подросткового возраста я давно вышел.
Саныч разливал водку и был выше всей этой суеты. Валерка незаметно следил за наполнением рюмок и в тонкости взаиморасчетов вникнуть не успел.
Вова примолк – до следующего раза. Бдительности он никогда не терял. Правильный он был мужик, и дерьма в нем было соразмерно всему остальному: изрядно.
Уже немного погодя я заметил, что Саныч сегодня пьет как-то кособоко. То недопьет, то пропустит – фокус, доселе невиданный.
– Ты чего это? – спросил я его тихонько.
– К Ане вечером иду.
Он говорил громко – пусть и другие слышат.
– Так наоборот, надо принять побольше, – заметил я. – Эффект длиньше…
Саныч притворно вздохнул:
– Она не любит, чтобы пьяный приходил.
– Культурная? – вмешался Валерка.
Жена Валерки, увядающая блондинка с полем боя на месте былой красы, была крикливая матерщинница – как и все почти жены посетителей гаража. В цеху, где она работала, иначе свои мысли не выражали. А Аня, насколько я помнил, изъяснялась на языке ведущих ток-шоу телезвезд. Так что и здесь Саныч имел повод приподняться над средой.
Он не удостоил Валерку ответом и молча закурил.
– Она где работает? – поинтересовался Вова, заметно размякший от выпитого.
– В банке, – уронил Саныч.
– У-у… – протянул Валерка.
Победа, как писали в советских учебниках истории, была полной и окончательной.
В этот день долго заседать в гараже Саныч не позволил. Ему надо было готовиться к встрече. Потому часов в семь он выгнал всех и, не провожая меня на остановку, где мы обычно устраивали перекур «на дорожку», умчался домой.
Дома он времени не терял (все это он мне потом подробно рассказывал).
Алька, распухшая и вся ушедшая в свой живот, что-то ела на кухне, среди вороха немытой посуды. Саныч на посуду не обратил внимания. Он сразу двинулся в ванную.
Там он разделся до трусов и придирчиво себя оглядел.
Потрогал голову. С виду она была в порядке, но под пальцами уже ощупывалась свежая плюшевая ость.
Так, это убрать! Он хотел быть безукоризненным.
