обратилась к ней Жанна, прикрепляя к лифу нить жемчуга, – правда ли, что… что вы…
– Говори уже, – подбодрила ее Доротея.
– Я слышала… – Француженка понизила голос. – …что мать вашей матери – не двоюродная, а сводная сестра королевы. Выходит, Генрих Восьмой – ваш дедушка.
Пенелопа переглянулась с сестрой. Возможно, именно поэтому Елизавета с такой готовностью взяла ее под свою опеку. Раньше подобная мысль не приходила ей в голову.
– Говорят, в нас течет кровь Тюдоров, но нам не полагается об этом распространяться.
– Многие судачат о вашем родстве, – сказала Жанна. – К тому же ваша мать очень похожа на королеву.
– Рич наверняка тоже об этом слышал и страшно рад открывающимся для него благам, – фыркнула Доротея.
– Матери это никаких благ не принесло. – До Пенелопы дошло, что брак Летиции с Лестером стал для королевы двойным предательством, а еще ей стало ясно: подобное родство – скорее проклятие, чем преимущество. Благодаря блестящей родословной она попала в ловушку.
– Каков Рич из себя? – поинтересовалась Доротея.
– Не знаю. Я видела его всего пару раз, и он почти со мной не разговаривал. Если ты встанешь у алтаря вместо меня, он вряд ли заметит разницу. – Пенелопа невесело рассмеялась.
– Вы так похожи, что даже я со спины вас путаю, – добавила Жанна.
Пенелопе стало невыносимо грустно: сестра вернется в дом Хантингдонов и жизнь никогда не станет прежней.
– Единственное, что мне известно о моем дражайшем супруге, – у него больше денег, чем он в состоянии потратить. Стану богатенькой леди Рич с имениями по всему Эссексу, – объявила она. Доротея фыркнула, все трое расхохотались. – Прибавьте дом в Смитфилде и сады, наполненные диковинными фруктами, столь редкими, что придется держать целый отряд стражи, дабы уберечь их от воров. В фонтанах изо рта мраморных купидонов будет литься вино, а в прудах плавать рыбки из чистого золота.
– Как же они удержатся на плаву? – изумилась простодушная Жанна. – А еще у тебя будут праздники, танцы и музыка.
– Это вряд ли. – Пенелопа резко посерьезнела. – Рич не одобряет греховные увеселения. Он пуританин.
– Но ты же любишь поэзию и поешь как ангел. Разве ты сможешь обходиться без развлечений?
– Не знаю.
Лицо Доротеи омрачилось:
– Вы будете жить в его доме в Эссексе?
– Не сразу. Королева пожелала, чтобы я еще некоторое время оставалась при дворе.
В дверь постучали.
– Ты одета, сестрица? Можно войти? – раздался мальчишеский голос.
– Робин! – Пенелопа почти год не видела брата, и вот он здесь, улыбается из-под копны угольно-черных кудрей, сверкая ямочками на щеках. Они крепко обнялись. – Я так рада, что ты приехал! Дай-ка на тебя взглянуть.
Какой
