рассказывать, – ответила та.
– А как же свадьба?
– Лучше не вспоминать. – Лицо Марты вытянулось от разочарования. – Просто… – Пенелопа не знала, как выразить свои чувства, к тому же Марта незнакома с Ричем и не подозревает о ее любви к Сидни. Своими переживаниями она могла поделиться лишь с Жанной – милой верной Жанной, которой можно доверить любую тайну.
– Не представляешь, что у нас тут случилось, когда ты уехала. Католики сговорились с папой и замыслили убить королеву и всех ее советников. – Глаза юной фрейлины блестели скорее от возбуждения, чем от страха. – Они собрали отряд из пятидесяти вооруженных мужчин, чтобы напасть на нее и лишить жизни!
Пенелопа содрогнулась, вспомнив об ужасах парижской резни. Жанна предпочитала не думать о страшной ночи, когда тысячи человек погибли от рук католиков, однако то немногое, что она поведала, накрепко врезалось в память Пенелопы – крики, запах крови, плывущие по реке трупы: воистину настоящий ад.
– Здесь, в Англии? – спросила она.
– Да, здесь. Они собирались посадить на трон Марию Шотландскую. Нам велели не выходить в сад – слишком опасно.
Пенелопа иногда вспоминала о шотландской королеве, уже тринадцать лет томившейся под домашним арестом в Шрусбери, пока трон занимал ее юный сын Яков. Имя Марии не полагалось произносить в присутствии Елизаветы, однако фрейлины часто о ней судачили; в их устах она превратилась в мифологический персонаж, словно на самом деле ее не существовало.
– Берли приказал удвоить стражу. Заметила?
– Да, я удивилась, почему их так много у ворот.
– Ты еще внутри не была. Они выстроились по всей главной галерее.
Марта не преувеличивала. Вход в королевские покои охраняло не меньше дюжины стражников с алебардами.
– Католический священник Кампион[10] арестован за проведение тайных богослужений, – вполголоса проговорила она. – Его допрашивают в Тауэре.
– Бедняга.
– Он же изменник.
– Все равно, он творение Господа. – От одной мысли о том, что сейчас происходит с этим человеком, Пенелопу бросило в дрожь.
Девушки приблизились к дверям королевских покоев. Стражники потребовали распахнуть накидки – «Хотят удостовериться, что при нас нет ничего опасного», – прошептала Марта, – прежде чем позволили пройти.
Внутри все выглядело как обычно, однако в воздухе чувствовалось напряжение. Королева и Берли ожесточенно спорили. Сын Берли, Сесил, переминался с ноги на ногу за спиной отца, словно не находил себе места. Перехватив его взгляд, Пенелопа улыбнулась, однако тот сделал вид, будто рассматривает гобелен.
– Я не стану узницей в собственном доме, – не скрывая раздражения, говорила Елизавета. – Эти испанцы годами желали моей смерти. Меня не запугать жалкими слухами.
– Мадам, прошу вас проявить благоразумие. Не выходите в сад, пока мы не сможем удостовериться
