style="font-size:15px;"> Лотта не расспрашивает дальше, иначе ей придется утешать, а она не представляет, как помочь человеку, который пережил потерю близкого.
– У нее был муж, который и не думал давать развод, – добавляет Вайль.
Лотта смеется.
– Не смотрите на меня с таким ужасом, Вайль. Я смеюсь, потому что предполагала самое страшное. Когда вы сказали, что такого человека больше нет, это прозвучало так, будто у нее чахотка или что-то в духе «Ромео и Джульетты». Кстати, я бы с удовольствием сыграла эту роль.
– Джульетту? – спрашивает он. – Вообще-то вы на нее не похожи.
Теперь Лотта знает, что в его глазах она не Каролина и не Джульетта. Со временем она выведала бы, что она представляет собой по его мнению.
– Ну раз вы так считаете… В любом случае я рада, что вы не Ромео и от любовной тоски не погибли. Будет лучше, если вы сконцентрируетесь на своем произведении. Папочка имеет на вас большие виды. Он утверждает, что вы гений.
– Папочка?
– У вас не было чувства, что мы как приемные дети?
Он морщится.
– Спасибо большое. У меня есть родители, которые хорошо исполняют свою роль.
Он замолкает на мгновение и потом продолжает:
– Вам уже сказали, что послезавтра я уезжаю в Берлин?
– А когда возвращаетесь?
– Не знаю. Боюсь, не очень скоро.
– Как жаль, нам будет вас не хватать.
– Это обнадеживает.
Он протягивает ей руку.
– Могу ли я просить вас немного прогуляться со мной?
– Конечно, – отвечает она.
Под руку они идут по дороге к берегу. У поваленного ствола останавливаются и садятся.
– Спойте для меня еще раз ту песню, – просит Вайль.
– Какую?
– Которую вы пели тогда на репетиции.
– Именно сейчас и здесь? Вы серьезно?
Вайль кивает.
– Конечно. Я бы хотел забрать в Берлин звучание вашего голоса.
– Не ждите от меня колоратур, я не оперная певица.
– Вы же знаете, как я отношусь к опере и к вокальной музыке. Обе прекрасны, но их время прошло. Мир жаждет такого голоса, как у вас. Он звучит естественно, будто создан для моих идей.
Она смотрит на него с некоторым сомнением.
– Вы пьяны?
Он качает головой.
– Ну хорошо, – соглашается Лотта.
Пока она поет, он не сводит с нее глаз.
– Может быть, вы навестите меня на Винтерфельдштрассе? – спрашивает он потом.
– Может быть.
– Может быть, на днях?
– Может быть. Кто знает, что будет завтра. Мы должны использовать каждую минуту, которая у нас есть.
Она поворачивается к нему спиной и смотрит через плечо.
– Разве это не странно? Петь вам было для меня сейчас
