использовать как зернохранилище.
Внутри кургана, чаще всего, имелся деревянный сруб. Самый большой был размером примерно десять на десять метров. И в высоту метра три.
Освободив «помещения» от тлена, зачистив и укрепив, кое-где просевший, потолок, пробив вентиляцию, поселенцы к сентябрю засыпали в хранилища новый урожай.
* * *
– Гляди-гляди, – вскричал Михалко Черкашенин, атаманский стремянной, молодой парень лет двадцати пяти. – Войско топочет.
Сусар Фёдоров натянул повод, поднял правую руку и вгляделся в степь. Только через некоторое время он смог разглядеть всадников.
– То не татары. Идут с Дона.
– Казаки или ляхи? – спросил Михалко.
– Ляхам, то, что тут делать? Мобыть казаки? Пищали товсь! – на всякий случай крикнул атаман.
Встречное войско, увидев Донских казаков, не предприняло попытку развернуться в боевой порядок или ускориться. Одеждой встречные мало чем отличались от османов: белые косоворотки, разноцветные жилетки, шаровары, сапоги. Только на головах у многих, не смотря на ещё жаркий августовский день, виднелись овчинные шапки. То, действительно были запорожцы.
Впереди на чёрном с яблоками жеребце, сидя в красном сафьянным седле с золочёной лукой, лежавшим на чёрном с красными узорами чепраке, из под которой выглядывали конца жёлтой попоны, ехал статный господин, одетый в зелёные суконные штаны, заправленные в сафьянные сапоги, отороченные бобром, белый зипун из турецкой габы, и бархатный темно-красный казацкий кобеняк с отложным бобровым воротником и горностаевой обшивкой.
Под мордою у лошади висела целая куча ремешков, расширявшихся книзу и усеянных золотыми бляшками, а на ногах выше копыт были бубенчики, издававшие звук при всяком движении лошади.
– Дивись, яка цаца! – сказал, сначала присвистнув, Черкашенин.
При сближении с всадником Фёдоров увидел, что господин был подпоясан поясом с таким количеством золотых блях, что за ними не угадывался материал самого пояса. За поясом заложен был кинжал с круглою ручкою, украшенною одним большим изумрудом; на левом боку у господина была турецкая кривая сабля, в серебряных ножнах и с бирюзою на рукоятке; а на груди висела золотая цепь с медальоном, на котором изображалось восходящее солнце.
Сусар от увиденного богатства забыл сглотнуть слюну и закашлялся.
Глава 3.
Александр почти не смотрел на Вишневецкого, а тот, наоборот, разглядывал русского царя во все глаза.
Государь, по причине жары, был одет лишь в синие льняные, тканные решёткой, штаны и такую же, но белую «продувную» рубаху, надетую на выпуск и подпоясанную тонким кожаным золочёным ремешком. На ногах царя были короткие чёрные сапоги, носки и задники которых прикрывали золотые накладки. Единственным украшением царя были несколько перстней на пальцах рук. На большом пальце его правой руки имелось кольцо
