за это?
Соревнованье тостов покатило.
И за Серегой поднял тост Степан:
«Что б было всё, а нам за то, ничо не было!»
И опрокинул он в себя стакан.
Чуть накалившись, хором все заголосили:
«Давай за баб накатим, пацаны»
«Шобы карманы были деньгами полны»
Хозяин громко, что б не перебили,
Воскликнул: «Что бы не было войны!»
Афоня тихо, незаметно вышел.
Бойца потерю не заметил стол:
Там за приколом следовал прикол,
Все радостней, пошлей, «всё выше, выше!»
А бомж решил: на улице теплей.
Он благодарен людям был за ужин.
Вот только не увидел он – людей.
И был, как прежде, никому не нужен.
Июль, Японское море, мыс Неприступный
Июль жары накинул мокрую вуаль.
Стал воздух влажным, душным, плотным, липким.
Удушлив, мягкий плавиться асфальт,
И моря слепят солнечные блики.
Вода обнимет нежностью волны,
Но и она не даст спасительной прохлады.
А гальки пляжа так раскалены,
Как сковородки в пищеблоке Ада
И мысли плавятся и медленно текут.
И что б заставить течь их плавно и красиво,
Я сквозь жару свой проложу маршрут
К киоску с надписью сейчас уместной: «Пиво».
– Помилуйте! Пить пиво на жаре?
Поистине, безумная затея!
Ведь можно запросто, расслабившись, сгореть.
От пива, кстати, на жаре, – дуреют!
– Зачем, сударыня, так плохо обо мне?
Есть у меня прекрасный план, под стать погоде.
Вон, в миле, буруны вокруг камней,
Кроме бакланов, никого там, вроде?
Туда мой курс, подальше от людей.
Жары береговой там быть не может.
Там спит Прохлада. Подплыву я к ней,
А в гости без гостинца плыть не гоже.
Побеспокою океанских птиц,
Им в море мест для отдыха хватает,
Им нет пределов, стенок и границ,
Известна им одним свобода Рая,
А захотят, – пусть рядом посидят.
Для них смогу со дна поднять гостинцы.
Не глубоко на рифах мидии висят:
Любимейшее лакомство для птицы.
И для себя я, с глубины прохладной
Достану дюжину красивых гребешков.
Для этого пивко как раз и надо:
Вкусней нет: свежего моллюска – под пивко!
Пятак, ополоснув водой морскою,
Надкусишь под живительный глоток.
Вам довелось испытывать такое?
А я б без этих «испытаний» жить не смог.
