комбат шариковой ручкой между пальцев.
– В тылу?! – искренне возмутился Егор, на секунду окаменев от услышанного. – Нет… Так не пойдет… Я ж!.. – проглотил он возмущение. – Устройте мне экзамен по основным видам боевой подготовки. Тестирование – если угодно, – лихорадочно стал предлагать Бис. – По итогу примите решение: где я буду полезен. Слово офицера даю, это будет не тыл!
– Не будет никаких экзаменов, – сказал комбат, оборвав барабанную дробь. – Не время сейчас этим заниматься. Проведем честное голосование, – решил он. – Если, кто из ротных командиров согласиться взять тебя – препятствовать не стану…
«Махновщиной мохнатых годов попахивает… – про себя решил Егор. – Из серии – голосуй, не голосуй, все равно получишь хуй, – с раздражением подумал он, но ничего из этого не сказал. – Я могу при этом присутствовать? – спросил он в конце.
– Думаю, что это не проблема, – с минуту думал комбат. – У нас все гласно, – блеснул он улыбчивыми глазами.
«Советский союз, блядь, какой-то: гласность – перестройка – ускорение! Осталось – ежа с морды сбрить и половину башки, да кляксу на лысину птичьим дерьмом обронить…», – злобно крутанулось в мозгу. – И за что ростовский фэсбэшник хвалил «Восток», понять не могу? – поднимаясь с места, прокряхтел Егор, злясь. – Из корпоративной солидарности, что ли? – и, совсем осмелев, громко добавил. – Со своими – такими как я, также обходитесь? – небрежно сказал Егор, раскрыв настежь дверь.
– Не горячись, ты! – сказал вслед Ходаренок. – Никакого решения не принято… Проголосуем!
– Я так и вижу, какое будет решение! – Егор вывалился за дверь, будто вырвался оттуда силой, где его прежде колотили семеро; все нутро трепетало до противности и лихорадило отчаяньем, от которой все перед глазами плыло; на секунду захотелось напиться до чертиков и снова нырнуть с головой в капроновый чулок. – «Жаль, с собой не прихватил… – замелькали мысли, –…возвращаться – дурная примета!» – обрушилось в мозгу, после чего в голове закрутилось все вдвое быстрее; но – мысль о возвращении домой, в Москву, была куда невыносимей и непримиримо мелькала в водовороте переживаний.
Следом за Егором в двери поплелся и Жорин. Все это время он отстраненно наблюдал за происходящим, словно все решал поставленную комбатом задачу – что–то решить уже, как командир.
– Игнат, задержись на минуту… – поднялся комбат, завинтив развинченный корпус шариковой ручки и бросив на стол. – Что думаешь?
– Ну, не ясно… – оступился Жорин. – Но, похоже – жди звонка генерала!
– Бля-я-я! – проблеял Ходаренок сквозь усы. – Про генерала – я совсем забыл! Ладно, иди Игнат, разберемся…
Постояв с минуту у двери, комбат с серьезным видом спрятал руку за спину, поджал одноименную ногу – как если бы не было ни той, ни другой; и запрыгал через кабинет в направлении окна. Замерев на полпути, постарался поймать равновесие, начертил в воздухе два овала свободной рукой, и не справившись,
