женщина с изысканными манерами. Ее уроки мне очень понравились. Когда Мария возвращалась из школы, я без устали нахваливала ее.
– Знаешь, мне больше нравится учиться дома. Я решила не возвращаться в школу, – сказала я ей.
– Правда? А можно я буду учиться с тобой?
– Конечно!
– Пойду скажу дедушке!
И она отправилась в его кабинет, куда всегда боялась заходить, чтобы сообщить ему великую новость.
– Дедушка, теперь мы с Луизой будем учиться дома с учительницей.
Вскоре они явились в мою комнату, и я поняла, что наша идея пришлась деду не по вкусу.
– А почему же, барышни, вы не хотите возвращаться в школу? – спросил он.
– Потому что мне там ужасно скучно, – ответила я. – Уроки такие длинные и бесполезные. Лучше быть одной в комнате и размышлять.
– Я тоже люблю размышлять, и лучше делать это в комнате с куклами, чем в школе, – добавила Мария.
Это вызвало у деда улыбку, но он не дрогнул.
– Однако в школе учат многому, чему нельзя научиться в одиночку, – сказал он.
Мария усомнилась в правдивости его слов.
– Чему же, например?
– Учат жить вместе, – ответил он.
От его ответа мы на минуту лишились дара речи.
– Но, дедушка, я отлично могу научиться жить вместе здесь, – возразила Мария.
– С кем же ты будешь жить вместе здесь? – спросил дед.
Она посчитала на своих прелестных пальчиках.
– Я, Луиза и Прескотт. Это уже трое вместе!
Я быстро нашлась, что добавить.
– И будет еще учительница. С ней мы научимся жить вместе, это я тебе обещаю! – сказала я.
Дед улыбнулся, но лоб его хмурился. После резни в Адане его такие голубые глаза едва заметно потускнели, словно небо вдруг заволокло серыми тучами.
– Ни одно из решений, которые я принимаю за вас, не предназначено для того, чтобы вас расстраивать, – добавил он.
Мария тяжело вздохнула.
– Конечно, дедушка, но они все равно нас расстраивают!
Он рассмеялся.
– Вы не должны на меня за это сердиться.
Он обнял нас крепче обычного. Оглядываясь назад, я вновь переживаю этот момент. Быть может, он предвидел все, что произойдет потом, и хотел уберечь немного нежности от уже надвигающегося неотвратимого ужаса. Это объятие и его печальный взгляд оставили странный отпечаток в моем сердце, но радости детства быстро прогнали эти пока не понятные мне чувства. Что должны мы были сделать тогда? Как могли мы знать, что будем ввергнуты в такую бездну несчастий?
Я устала, дитя мое. Так давно я не возвращалась в гнездышко моего детства! Кровь больше не льется, но надо было дождаться, пока исцелится сердце. Морщины залегли на нем и окрасились красным, однако в крови оно не утонуло. Но не будем спешить, пройдемся еще немного по спокойствию
