перед внутренним взором петлёй с камнем, даже объятия ненавистного святоши уже не казались такими пугающими. Он, в конце концов, только мужчина, который отцепится, едва получит своё; за порогом же смерти ждала разверстая пасть неизвестности.
Глава 2
Прошло много времени до тех пор, пока проделанный в потолке люк не открылся, впуская слабый лучик в царство вечной тьмы. Вниз спускался человек в чёрной рясе, нёсший в одной руке светильник, в другой – похожую на вчерашнюю корзинку. В тусклом свете медленно хлебающего масло огонька узница узнала недавнего посетителя. Беззащитная перед лицом новой угрозы, бедняжка задрожала; одинокая слеза скатилась по вмиг побелевшему лицу.
– О, мой Гожо, возлюбленный мой, неужели ты так и не придёшь за преданной тебе одному Радой?.. – горестно прошептала малютка, почти лишаясь всякой воли к сопротивлению.
Люк с грохотом захлопнулся, стоило Михелю Буша ступить на влажный земляной пол.
– Что ещё вам нужно от меня?.. – спросила несчастная, не в силах даже подняться на ослабевшие от страха ноги.
Пропустив вопрос мимо ушей, настоятель небрежно поставил рядом с пленницей снедь, аккуратно подвесил фонарь на высокий крюк и повелительно произнёс:
– Ешь.
– Не буду! – запальчиво возразила заключённая.
И тут же новая страшная мысль о цели визита мелькнула в голове, отразившись на вмиг переменившемся личике. Священник, вперивший в приговорённую жадный взгляд, не мог не заметить выражения ужаса, и уголки тонких губ чуть заметно дрогнули в горестном подобии хищного оскала; глаза полыхнули болезненной страстью.
– Ешь, или я накормлю тебя насильно, – Михель угрожающе шагнул вперёд, и испуганная Рада покорно потянулась к корзинке.
Впрочем, едва аромат свежеиспечённой сдобы достиг ноздрей, аппетит и в самом деле проснулся. Когда узница почти утолила голод, священнослужитель неспешно заговорил:
– Поскольку основным обвинением в твоём деле было убийство офицера королевской гвардии, а он, как выясняется, жив и быстро идёт на поправку усилиями своей наречённой, – глаза бедной пленницы увлажнились при этих словах, и кусок больше не лез в горло, что, видимо, вызвало некоторое удовлетворение мучителя, – так вот, в связи с этими обстоятельствами я попросил суд пересмотреть дело, дополнив свидетельствами жертвы, едва та будет в состоянии дать показания.
– Мой Гожо! – радостно воскликнула заключённая, вскакивая; лицо озарила счастливая улыбка. – Значит, он придёт, он спасёт меня!.. Я знала, знала!
– На твоём месте я бы так не радовался, красавица, – поморщился Михель, глаза которого сверкнули яростью, выдавая сильное волнение и гнев. – Это я заступился за тебя, но вряд ли похотливый солдафон сделает то же самое. В лучшем случае выдумает что-нибудь на тему того, как его околдовали, коварно обольстили и заманили, а потом пытались
