и прямо глядя в его глаза. Кашлю было приказано не вмешиваться. И его позывы отступили, напоследок сжав до предела горло. Лицо не смело ослушаться.
По щекам потекли обильные слезы
Элиза зарыдала. Такой подлости от себя она не ожидала. Выстроенная плотина была безупречно прочна. Она держалась и сейчас, но почему-то…
– Теперь истерики, – отстраненно проговорил Эрик, смотря в сторону.
– Знаешь, как мне было страшно, – сквозь слезы проговорила она, – знаешь как?
– Я позову этих твоих, чтоб утешили, – устало проговорил он.
– Стоять! Мне страшно, но я все равно пойду к замку! – проговорила она, содрогаясь от плача.
– Да слышал я, «душу за императора отдашь». Только вот остальным из-за твоих выкрутасов головы поотрубают, комнатная ты девица. Это надо же – уговорить императора отправиться в эти проклятые места… В графини метишь? Император…
– Да к черту этого недоумка! – процедила она сквозь зубы.
– Что? – вздрогнул он и неуверенно спросил:
– Ты ведь про меня?
– И про тебя тоже! – тяжело дыша и прикрываясь веером, она снова стояла гордо и ровно.
– Я ослышался? – недоверчиво сказал Эрик, – тогда почему ты отправилась в Запретные Земли? У тебя какой-то такой план? – он мельком поднял палец вверх, намекая на высшие звания, – что происходит?
– Не твое дело, – окончательно взяв себя в руки, оборвала она, – именно о твоей шее пекусь, болван. Ты ничего не слышал. И ты делаешь, как я прикажу.
– Было бы куда проще, если бы ты говорила все прямо, – немного растерянно проговорил он, – хотя… мне не понять ту, кто росла в благородной семье…
– Было бы проще? Зато вы все были бы куда мертвее, – холодно парировала Элиза.
Его взгляд остановился на ее немного набухших веках и спокойном надменном выражении ее глаз. Раньше ему казалось, что эта быстро проходящая опухлость – следствие каких-то косметических процедур, которые Элиза и проводила в одиночестве.
– Я буду вашим кучером, – мрачно сказал он, – отправляйся со своими ехиднами куда пожелаешь, но я буду вашим кучером. Поняла?
– Нет. Если я не вернусь, инквизитор передаст тебе два письма, – беспрекословно сказала она.
Пальцы ее левой руки коротко постучали по столу, не сопровождаясь никаким иным движением в теле и никак не нарушив позу.
– Вот же настырная. Да хватит зыркать! – цокнул Эрик, – но… ты все-таки, хоть и немного, но сестра. Ты очень плохо выглядишь. Решим завтра.
Он положил ключ на стол и вышел из комнатки. Пламя дешевых свечей затрепетало и потухло от закрывшейся двери. Огонек остался лишь на одной.
Элиза смогла полностью взять себя в руки. Ей не было стыдно за внезапную истерику. Лучше уж так, чем при посторонних. Теперь все опасные чувства были подавлены. Осталось только одно –
