как сопротивляющаяся жертва. Или:
– Ладно… – задумчиво проговорила Элиза, – я признаю ваше мастерство. Но меня мучает вопрос: если вас убить, он умрет от старости без своего бессмертного звериного тела?
Наступила тишина.
– Не смотрите на меня так, – продолжила Элиза, не получив ответа, – просто, как видите, я в сложной ситуации и вынуждена оценивать все возможные ходы.
– От тебя несет чьими-то миазмами, но я до сих пор не чувствую того, кто тебя послал, – раздраженно сказала ведьма.
Какой кошмар!
Минуты шли.
Элиза искоса смотрела на ведьму, почти не чувствуя тела. Где-то вдалеке стрекотали насекомые, но высокая трава вокруг была мертвой и пожухлой. Ее колышущиеся стебли мешали рассмотреть все в деталях. Они казались неясными и размытыми. Через некоторое время Элиза поняла, что ведьмы на прежнем месте и вовсе нет.
Кажется, впервые она почувствовала подобную жалость. Не жалость чего-то упущенного ею или кем-то еще. Не жалость неверного выбора. Не жалость того, что никто, на всем свете не способен понять череду произошедших с ними событий (даже сама великая ведьма, со всем ее волшебством). Элиза вдруг поняла, что это жалость и к себе самой. Ведь, кажется, ее убили? Жутковатое ощущение. Конечно, раньше она часто жалела о своих неудачах и невезении. Но только теперь это было ощущение чем-то вроде «как жаль, этот человечек совсем уже сломался. Как там их положено благодарить и как отплачивать в таких случаях?». Как было бы славно, если б у нее была такая же госпожа… Чтобы вложила ей в руку фамильный драгоценный камень, бесстрастно бы сказала требуемые слова и, спокойно отвернувшись, пошла бы прочь, не терзая душу причитаниями. Но где такую найти?
Впрочем, это уже было не важно – исчезнуть в этом сне ведьмы – такой конец не навлек бы позор на Бенуа.
Но пока она чувствовала себя бесповоротно сломанной, но все же живой. И она больше не чувствовала спрута. Элиза не смела обмануть проклятие, ради которого погибли невинные. Но раз это сделали за нее…
– Э… – послышался хриплый выдох возле ее уха, и что-то сжало ее плечо.
– Элиза… – смогла-таки выговорить Селин. По крайней мере, голос был похож на ее, – спаси принца… молю…
Так ведьма решила забрать личину Селин себе, оставив первоисточник исчезнуть тут?
Элиза с трудом повернула голову и оглядела почтенную гостью.
Только зачем так ранить-то было? У Селин имелась какая-то чудовищная прореха в животе, сыплящаяся окровавленной трухой. Может, это своего рода милость, чтобы умерла от мучений, а не в небытии? Элиза задумалась, что было бы предпочтительнее, почти пропустив просьбу мимо ушей.
– Зачем? – спокойно спросила Элиза.
– Просто спаси! – Селин сорвалась на кашель.
– Зачем? – повторила Элиза.
– Я… Я приказываю!
– По какому праву? – выдохнула Элиза, – и я
