отвергнута, но и не оказалась подтверждена:
– Конечно, я ничего не знаю о волшебстве и вашей природе.
– Но говоришь-то ты на…
– Это мелочи. Понемногу с любым незваным гостем приходится учиться разговаривать. Итак, главное – то, что мое проклятие должно было обрушиться на меня. Я не знаю, как именно оно устроено, но у него есть нечто, что должно увидеть жертву, а не подделку, такую, как, например, мой портрет. Есть нечто, что должно измыслить кару. И ее правильное приложение. Незавидная у этого нечто участь, когда требуется воплотить «самую ужасную и мучительную смерть баронессы и всего, что ей дорого», не так ли? Благо сил в проклятие была вложена уйма, теперь это уже скорее самостоятельная нечисть. Дороги ли мне ритуалы, которые использовали мои рыцари? Дороги ли их достижения? Безусловно. Так почему бы мне самой заранее не отдать их? Преобразовать все убийства в жертвы, принесенные ради усиления самого проклятия, во имя еще более кошмарного конца, – Элиза рассмеялась.
– Теперь… теперь понятно… Мне казалось, что это твоих рук дело, раз оно растет сквозь тебя, – тихо сказало золотистое существо, подлетев ближе.
– А я, как бы правильно сказать, – тоном, лишенным всяких эмоций, сказала Элиза, вплотную приблизив к нему лицо. Она смотрела широко раскрытыми глазами прямо сквозь золотистое тельце собеседника, – не вижу ничего волшебного. Или вы думали, что я сама попытаю сил в магии? Отдаться в рабство стихии, которую я даже не вижу? На то всегда найдутся слуги. Пусть даже они сами не осознают, что служат мне. Пока есть хоть кто-то живой или мертвый, у меня будут слуги. Не я придумала правила.
– Спасибо, чудовище. Ты удовлетворила мое любопытство, – важно ответило золотистое существо.
– Это не все, – прищурилась Элиза, – вы желаете предать хозяйку? Вы могли бы остановить меня.
12
Несмотря на предутреннее время, лорд, кажется, так и не сомкнул глаз. Внутри замка царило большое оживление. Элизе не хотелось устраивать важные совещания в неурочное время, но лучшего момента могло и не представиться.
Мария наконец-то держалась как положено на людях. Правда она зачем-то продолжала извиняться за то, что они разделились в лесу.
– Если бы мне потребовалась помощь, я бы вас окликнула, – устало сказала Элиза. Казалось, это тревожило Марию больше, чем говорящая мебель и утварь, снующая вокруг.
– Госпожа Бенуа, вы никогда бы…
– Я никогда не стеснялась попросить о помощи, если это вы, Мария, – официально улыбнулась Элиза, – а за последние сутки я только и делала, что просила. Даже свой воротник.
Мария не ответила.
– Почетная гостья! Давно хотела вас спросить, – обернулась Элиза к стоявшей поодаль оробевшей Селин, – я кажусь вам умалишенной?
– Нет, – вздрогнула та.
– Вот и мне
