привычка – всегда избегать еды в чужом враждебном феоде. Не то, чтобы многие могли и желали отравить баронессу Бенуа (а не, скажем, заколоть). Избегать лишних опасностей было естественно.
Элиза подождала, пока инквизитор закроет за ней дверь и отойдет подальше, затем взяла из стопки свечу, взвесила в левой руке и со всего размаха запустила в одеяло. Мария вздрогнула, но, кажется, не проснулась.
– Что затаился, – процедила она, – вылезай.
– Да как ты, человеческое отродье, только видишь меня?! – возопил серебристый сильф, вспорхнув сквозь одеяло к середине комнатки и разразился черной бранью на человеческом языке.
– Я никогда и никому не позволю тронуть мою Марию, – Элиза также перешла на обычный язык.
– Да что с тобой такое?! Из второй… Из этой жилистой я все уже выдрал еще до нашей встречи…
Плотный кокон шипастых веток сплелся из занывших и заскрипевших досок потолка и оплел серебристого. Он глядел на скрюченные дрожащие пальцы Элизы, потянувшиеся к нему от этих слов:
– Да жива она! Жива! Что ты за чудовище такое?! Я не убил ни одной твоей игрушки! А того пожилого сами людишки и прикончили!
– Где? – выдавила Элиза почти не сумев скрыть ярость. Все-таки жертвы в ее отряде уже начались.
– За рекой в сгоревшем амбаре. Сама спроси – с ним кто-то был… – серебристый собрался с духом и продолжил менее сбивчиво:
– Понимаю, вам людям сложно, вы всегда хотите что-то наше съесть – от этого любой спятит, но я…
– Просто не смей трогать Марию, – холодно перебила она.
– Владычица не намерена оставлять вас в покое. С чего мне слушаться? – все-таки осмелел серебристый.
– Сюда с минуты на минуту ворвется половина города и разорвет нас на куски, – пожала плечами Элиза, – в твоей работе нет смысла.
Серебряный оглянулся по сторонам:
– Пожалуй… Так и скажу. Да… – он вынырнул из убежища, сделал пируэт и не прощаясь исчез в щелях потолка.
Элиза вздохнула и откинула шерстяное одеяло. Зеленое шелковое платье Марии было в прекрасном состоянии, хоть и помялось – следов каких-то тягот не было заметно.
Несколько секунд она осматривала и ощупывала затылок, шею и спину Марии, но ничего нового не обнаружила. Проклятье было на удивление спокойно. Хотя без специалиста было сложно определить. Эрик был нужен как раз на случай того, что проклятье успеет начать отражаться на здоровье. Но, к сожалению, пришлось использовать его иначе – как курьера – после ее пропажи он должен был вскрыть конверты.
В одном конверте была прядь волос Элизы и фамильный шелк смоченный ее запекшейся кровью и письмо.
– Идем, – шепнула она на ухо Марии.
– Нет… – пробубнила та, – только не эта рябая гадина… Нет…
Элиза машинально провела рукой по щеке.
Перед первым выходом в свет она допустила
