я возвращаю камень на полку. Рассматриваю гравировку, задаваясь вопросом, что может означать буква В или, скорее, кого? Я нашла камень в кармане одного из маминых платьев, когда выросла достаточно, чтобы носить ее вещи. Сказала Нонне, что камень мой, чтобы она не выбрасывала его.
Дело не в том, что бабушке не хватает сочувствия, это не так; она просто считает, что вещи из прошлого навредят маме, поэтому старается скрыть их от нее.
Маленький камень расплывается, когда я представляю женщину в тюрбане из Ракса. Должна ли я пойти к ней? Идея путешествия в земли смертных и ужасна и заманчива. Нонна никогда бы меня не отпустила, но мне двадцать два. Мне не нужно ее разрешение. Что мне нужно, так это деньги и пропуск, чтобы сесть на паром, который ходит между пристанью и болотами.
Деньги у меня есть, но пропуск будет трудно достать. В конце концов, мне нужна веская причина, чтобы посетить Ракоччи, я не могу сказать стражам фейри, отвечающим за выдачу пропусков, что я ищу женщину по имени Бронвен.
Они донесли бы дедушке, а тот не только отказал бы, но и велел Нонне, чтобы та приструнила свою внучку.
Я улавливаю всплеск, мелькание желтого змеиного хвоста, и мой пульс подскакивает, как потревоженная вода.
Я могла бы позвать Минимуса, схватить его за рог, чтобы переплыть с ним. Но что, если вместо этого он унесет меня в свое логово? Нет, он наверняка встал бы на мою сторону. Что, если он этого не сделает? Что, если он бросит меня на полпути? Схватит ли меня один из его змеиных собратьев?
Но появляется идея получше. Та, которая успокаивает мой пульс. Я напишу письмо и попрошу Флору передать его Бронвен.
Написав записку с вопросом, откуда она знает мою маму и чего хочет от меня, я целую маму в озябшую щеку, натягиваю шерстяное одеяло на ее веснушчатые плечи и оставляю любоваться закатом.
Я прихожу на работу пораньше и предлагаю Флоре помочь с уборкой спален. Она бросает на меня недоверчивый взгляд, но все-таки не отказывает. В конце концов, она сможет вернуться домой раньше, хотя я слышала, как она говорила родителям Сибиллы, что рада сбежать от детей. Не могу поверить, что она выбирает работу, а не материнство.
Я жду, пока мы закончим с третьей спальней, прежде чем спросить:
– Флора, ты знаешь женщину по имени Бронвен?
Она шипит, как будто я плеснула ей на кожу горячим маслом.
– Ты знаешь ее.
Ее карие глаза устремляются к открытому дверному проему.
– Нет.
– Тогда почему ты шипела?
Флора сосредоточенно взбивает набитые пухом подушки.
Я сую руку в карман за запиской, но вместо нее достаю медяк:
– Я просто хочу знать, кто она такая. Вот и все.
Флора бросает взгляд на мое подношение, затем отворачивается, ее натруженные пальцы сворачивают грязное постельное белье.
– Все, что здесь сказано, останется в этих стенах. Я клянусь в этом своей смертной жизнью.
Она
