закрывает глаза. Я чувствую, как ее губы произносят мое имя, хотя она и не говорит его вслух.
– Они также назвали меня шлюхой, Нонна. Вот почему Мин, то есть змей, напал на них.
– Мин?
Я прикидываюсь дурочкой и накручиваю мокрый локон на палец.
– Хм?
– Это тот самый змей, которого ты кормишь и с которым играешь, когда возвращаешься домой ночью?
Мои пальцы замирают на полпути, и я, разинув рот, смотрю на Нонну.
– Катон осведомлен о вашей… дружбе.
Я пялюсь на него, затем снова на Нонну:
– Я не знала, что тебе известно об этом.
– Гокколина, – вздыхает она, – я изображаю недалекость, только чтобы не ссориться с тобой.
– Только этот змей? – спрашивает Катон. – Или у тебя есть еще друзья-змеи?
– Только Минимус. – Я прижимаю ладонь к губам. Это всего лишь имя, но мне кажется, я только что дала Нонне и Катону власть над моим зверем. Что, если они используют ее, чтобы позвать его? Что, если они… – Пожалуйста, не причиняйте ему вреда.
Чайник свистит, будто прорезая напряженную атмосферу.
Нонна заливает водой смесь из сухих веточек и желтых лепестков, затем несет заварник к столу и ставит две кружки. Намек, что Катону пора уходить? Она наливает чай в обе и подталкивает одну сержанту.
По-видимому, нет.
Другую кружку она оставляет себе.
Наверное, я сегодня не заслуживаю чая. Я слишком гордая, чтобы просить, и поэтому иду к лестнице.
– Сядь, Фэллон. – Голос бабушки заставляет меня напрячься.
Я жестом указываю на стол:
– Я предположила, что меня не пригласили на чаепитие.
– Это не так. А теперь сядь.
Хоя это последнее, что я хочу делать, я выдвигаю стул и грациозно плюхаюсь на него.
Нонна ставит передо мной еще одну кружку. В ней вода такого коричневого цвета, как будто из канала. Я нюхаю ее. Пахнет так же.
– Сначала выпей это, а потом я дам тебе что-нибудь вкусное.
Я не упускаю из виду хмурый взгляд Катона. У меня, несомненно, такой же.
– Это вредно?
– Не для тебя.
– Это не обнадеживает.
– Выпей. – Она скользит на сиденье напротив Катона, ее шаль спадает с плеч.
– Кого из тарекуоринских фейри ты разозлила?
– Птолемея Тимея. – Катон обхватывает длинными пальцами изящную ручку кружки – одной из немногих вещей, которые Нонна привезла из своего предыдущего дома.
– О Гокколина…
Я так понимаю, он знаменит в Люче.
– Этот мужчина – свинья, Нонна. Или нет, беру свои слова обратно. Это несправедливо по отношению к свиньям.
Катон фыркает.
Нонна – нет.
– Он может быть отвратительным, но он могуществен, а мы нет. – После паузы она спрашивает: – Ты упомянул деньги. Он хочет, чтобы ему заплатили за его молчание?
