что царь олицетворяет здоровье, благо и долгоденствие всего народа. Как только царь лишался благодати небесной, проявлявшейся в успешной деятельности, его могли сместить, изгнать, убить, чтобы он, возглавляя страну, не навлек бедствий на свой народ, поскольку внешние поражения однозначно воспринимались как знак немилости высших сил. Вспомним фиванского царя Эдипа, который, как только стало известно, что он виновен в бедствиях, постигших Фивы, ушел в добровольное изгнание. Если бы Эдип не ушел, его могли бы выдворить силой или даже убить. Подобное случилось с Иовом: когда на него обрушились страшные испытания, допущенные Господом, он сразу был свергнут с престола, став мишенью для всяческих бесчестий и издевательств – вплоть до того, что уличные мальчишки смеялись над ним и бросались в него камнями и комьями грязи.
Сказано ли где-либо еще, что Иов был царем? Обратимся к самой Книге Иова:
… Когда я выходил к воротам города и на площади ставил седалище свое, —
Юноши, увидев меня, прятались, а старцы вставали и стояли;
Князья удерживались от речи и персты полагали на уста свои;
Голос знатных умолкал, и язык их прилипал к гортани их. (Иов. 29, 7-10)
На чье появление это похоже? Чей публичный «выход» бывал обставлен подобным образом? Именно правитель города садился обычно на площади «у ворот». Согласно библейским, а также древнеханаанейским данным, там происходил городской суд. Близ городских ворот было главное место народного собрания, здесь располагалась площадь, подобная древнегреческой агоре. Иов «на площади ставил седалище», т. е. трон для суда, а «старцы вставали и стояли» – конечно, так приветствуют только правителя; «князья удерживались от речи» – младший в присутствии старшего по возрасту или чину не говорил; «голос знатных умолкал» – князья молчали в присутствии царя. Далее сказано:
… Потому что я спасал страдальца вопиющего и сироту беспомощного. (Иов. 29, 12)
Каким образом спасал? Конечно, посредством справедливого суда. Иов возглавлял суд, на который страдальцы – сироты, вдовы и другие – представляли свои жалобы и дела. Такой руководитель суда назывался по-финикийски «суффет», а по-древнееврейски «шофет», т. е. «судья»; одновременно он был и правителем данной области.
Далее говорится:
Я облекался в правду, и суд мой одевал меня, как мантия и увясло. (Иов. 29, 14)
Иов упоминает «мантию» как нечто ему весьма подобающее и привычное. В оригинале употреблено слово מעיל <мэи́ль>– буквально «верхнее»: это торжественное облачение, длинная риза, которую носили лица царского достоинства (а также израильский первосвященник – Исх. 28, 4; 31–35).
Затем сказано:
Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное. (Иов. 29, 17)
Значит, Иов был наделен такой властью, что мог «сокрушать» беззаконника своим приговором, если была доказана его вина.
И
