признания Себя такого как я есть? И чувствую в себе нежданное вдохновение, как будто отвечает мне Музой вдохновленная душа моя и говорит – куда идти.
Стал вновь обходить загробные магистратуры, думаю, вдруг наткнусь на прозорливого. Долго бродил, пока однажды попал, видать, туда, где жребий мой поджидал меня. И магистрата увидел за странным таким столом, прямо на перекрестке жизненных дорог. К нему много путей судьбы сходилось, и люди, иль тени – не ведаю того, так и тянулись, брели каждый своим.
Пришел я к нему и прошу: Спаси, – говорю, – меня от этой жизни!
Он смотрит на меня, и вот что удивительно, вроде место он занимает и фигура есть, в особенности издалека, а в то же время, как будто место пустое, только взгляд один и чувствую на себе. «Ты – Цезарь!» – говорит он мне: вмиг признал. Я диву дался и чувствую – конец приходит моим страданиям. Тут он мне предлагает отправиться в другую географию. «Спаси меня, – прошу я. – Убери меня совсем из этой жизни… Отправь меня туда, откуда я пришел», – прошу я его.
Он и отправил. Нарисовал рукой, очертил так легко в воздухе дверцу, и дорога открылась. Я по этой дорожке и пошел. Долго шел, пока уже совсем под утро появились знакомые места и очнулся я наконец от тягостного сновидения.
Вновь с вами, друзья. И эта беседа в историю не попадет. Не попадет в историю и сегодняшняя встреча моя. Она опять явилась мне, чудесная Муза, Богиня, а Я… – не узнал ее. Да и не смог бы отдаться, как там, в Загробье. Здесь иные нас ждут заботы: когда звенят мечи – муза уходит. Наверно, Власть и Вдохновенье редко соприкасаются.
– Гениально! – закричали гости за столом, выражая всячески восторг. – Воистину ты, Цезарь, дружен с Музами…
– Увы! Если бы так, – сказал Цезарь. – К несчастью – все это голая правда.
Но вот какая странная мысль мне не дает покоя: не обманул ли меня тот Магистрат в Аиде-Сне. Взял и отправил меня, но в жизнь ненастоящую, а в нашу с вами сочиненную легенду. Ведь там, в загробном сне, откуда я вырвался при помощи вдохновенья Музы, я про себя все знал. А здесь? Кто сможет доказать, что все мы сейчас в живой и настоящей жизни? Что мы не выдумали, не сочинили сами происходящее с нами? Составили живое описание себя, событий, страстей и стали тем, Чем Кажешься! И жизнью живем сейчас мы вовсе не настоящей, а легендарной.
Внутри легенды я нахожусь про самого себя и нас всех, легенды сложившейся при нашей жизни. Вот отчего так легко было загробному Магистрату меня оттуда отправить, потому что оправил он меня не в прошлое живое, а в историю, которая, как известно, живет вечно, которую мы своим присутствием лишь оживляем в памяти человеческой.
– Цезарь! Разве не лестно человеку при жизни стать легендой! Не это ли высшее достиженье в жизни! – воскликнул Курион.
– Это ловушка, Курион, из которой не выбраться. Быть героем легенды, – тягостней нет существованья: игрушка и прихоть тех, кто сочинил тебя! Марионетка, осознающая свои дерганья и бессильная во всем, кроме страданий. Потому что страдания у тех, кто стал легендой, –
