и никто на него не мог дать точного ответа. Сколько продержится у власти Наджибулла? Неделю, месяц, год?.. Наверно, лишь наше правительство питало на этот счет какие-то иллюзии, и поэтому в аэропорту Кабула продолжали приземляться самолеты с оружием и продовольствием.
Вместе с войсками уходила и спецкомендатура пограничных войск КГБ СССР, охранявшая советское посольство, торгпредство и ДСНК (Дом советской науки и культуры). Но само посольство не эвакуировали. Да и разве могло такое произойти? Тогда бы это уже походило на бегство.
Посольство, сокращенное до минимума, продолжало работать, и кто-то должен был охранять его, а также прилетающие в аэропорт самолеты.
Помимо комендатуры, этим занималась специальная группа из офицеров и прапорщиков пограничных войск, но она была слишком малочисленной, чтобы справиться с поставленной задачей в складывающейся обстановке. Поэтому решено было ее усилить, в том числе и за счет выводимой комендатуры. С этой целью в составе делегации во главе с председателем КГБ Крючковым В. А. из управления кадров ПВ КГБ СССР прибыл полковник.
Собрав всех офицеров и прапорщиков выводимой комендатуры и спецгруппы, он долго рассказывал об обстановке в стране, о тех задачах, которые на них ложатся, а также не скупился на обещания. Оно и понятно. Нужно было, чтобы как можно больше «комендатурских» согласилось остаться, а они почему-то такого желания не проявляли, несмотря на довольно-таки значительное повышение зарплаты.
Федор, думая о своем, почти не слушал полковника. Обстановку в Кабуле он знал не хуже, а остальное его, в общем-то, и не касалось. Ведь он входил в состав той самой группы, и его желания, оставаться или нет, уже никто не спрашивал. В Москве сразу предупредили: «Срок командировки – 2 года без отпуска. Отпуск получите по возвращении».
Федор сидел и вспоминал свой первый день в Афганистане.
Для него, жителя средней полосы России, окончившего военное училище в Ленинграде и прослужившего по его окончании семь лет на Дальнем Востоке, встреча с другим Востоком была откровением.
Он смотрел в иллюминатор самолета на проплывающие внизу горы и вспоминал, как он, получив назначение после окончания училища, прилетел в Приморье. Глядя на возвышающиеся вокруг сопки, он думал: «Наверно, это и есть горы? Почему их называют сопками?» Такими большими для него, жителя равнины, они казались.
Сейчас же он понимал, что сопки – это совсем другое.
Они радостные, веселые. Просыпающиеся весной фиолетово-розовым цветом багульника, а затем, покрывшись густой зеленью, они словно манят, зовут: «Зайди, окунись в мою прохладу, испей водицы из быстрой таежной речки, подивись многообразию растительного и животного мира».
Сурова и вызывающе холодна красота гор. Они словно давят на тебя своим величием, бросая высокомерный вызов: «Испытай себя, попробуй, покори!»
– Подлетаем, – сказал сосед, возвращавшийся в Кабул из отпуска.
Под крылом самолета Федор ожидал увидеть современный город, что-то наподобие
